Мятежники

Что-то было не так. В темноте шла какая-то возня, раздавались звуки ударов, сверкала сталь. Сергей, не задумываясь, спрыгнул с печи.

Споткнулся и упал кому-то под ноги. Вскрикнул. От неожиданности – по-французски. Чья-то рука схватила его за воротник, рванула, вытолкнула в сени. Закутанный в плащ офицер поднес к его лицу потайной фонарь.

– Щенка – вон, – произнес человек, крепко держащий его за воротник, – я с детьми не воюю.

– Приказано – всех, сержант! Он может поднять тревогу, – прошипел офицер.

– Тогда убивайте его сами…

Сергей изо всех сил рванулся – ткань затрещала, он отскочил к стене, выхватил из-за пояса казацкий подарок – заточенный, как бритва нож. Сергей, правда, до этого использовал его больше для того, чтобы чинить карандаши или резать хлеб.

– Тревога! – закричал он во всю силу своего голоса.

Ему показалось, что он отбросил врагов звуком. Он успел крикнуть еще раз по-русски, а потом – по-французски.

– Что ты стоишь! Убей щенка! – нервно крикнул офицер.

Сержант покачал головой.

– У меня сын его возраста. Хватит кричать, парень. Успокойся. Император не воюет с детьми…

В сенях было темно, офицер поднял потайной фонарь, сержант осторожно сделал шаг вперед. Сергей понял, что ему надо атаковать, а не оборонятся. И вдруг обрадовался темноте в сенях: она скрывала от него противника, он видел только неясную тень, непонятно было – куда бить?

«Только бы не убить, Господи, только бы не убить!» – подумал вдруг он и ударил ножом наугад, снизу вверх.

Тень оказалась мягкой и податливой: нож почти не встретил сопротивления. Вторая тень тоже кинулась к нему, но Сергей отмахнулся вслепую, оттолкнул противника, ахнувшего от внезапной боли и выскочил из избы.

Ожаровский выбежал из палатки навстречу Сергею, на ходу пристегивая шпагу.

– Спасайся! – воскликнул он, увидев родственника. – В усадьбу беги…

Господский дом, давно, впрочем, оставленный хозяевами, стояла на краю деревни. Наглухо забитые досками оконные проемы, изрешеченные пулями стены, взорванные колонны фронтона. Мебель внутри была изломана, повсюду валялись сломанные стулья, разорванные французские мундиры, исподнее.

Сюда набежало, скрываясь от французского огня, немало народу. Солдаты все прибывали и прибывали, ища спасения. Сколько их было, Сергей сосчитать не мог – ибо они разбегались по комнатам, не зная, что делать дальше.

Сергей подошел к разбитому окну. Из щелей между досками тянуло холодом. Тьму за окном то и дело освещали вспышки выстрелов. Где-то вдали охнула пушка, и вспышка от снаряда на миг осветила все вокруг.

Выстрелы зазвучали ритмично, громко: французы, окружив дом плотным кольцом, стреляли по окнам. Солдаты, чертыхаясь, отвечали им беспорядочным огнем.

– Отойдите от окна, подпоручик! Убьют!

Сергей не успел ответить. Чьи-то сильные руки оттащили его от окна, бросили, как ненужную игрушку, на пол. Над собою Сергей увидел майора с перевязанной головою. Глаза офицера глубоко посаженные, едва виднелись через бинты, большой, как показалось Сергею, некрасивый рот кривился от боли.

– Не подходите к окнам, Подстрелят…

Выпрямившись, майор обратился к солдатам.

– В западне мы, прорываться надобно!.. Дом подожгут – никто не спасется!

Французы словно услышали его слова: за забитыми окнами замелькал свет факелов, запахло гарью.

Люди в ужасе кинулись к двери.

Французы оказались предусмотрительны: наружная дверь оказалась запертой и заваленной снаружи. Солдаты толкались в нее, били кулаками и обломками мебели; все было напрасно.

Бородатый казак с ожесточением бил прикладом ружья по уже горящим доскам, загораживающим окно. К нему присоединились еще несколько солдат. Прогоревшие сухие доски рухнули, в дом влетел рой огненных искр.

– Горим! – раздался крик.

Французы подожгли дверь.

Обезумевшая толпа бросилась к окну, потащив за собою Сергея. Первым через подоконник перевалился бородатый казак, за ним ринулись остальные. Из темноты раздался дружный залп – искавшие спасения повалились на снег.

– Сдаваться надобно! – молоденький корнет, в гусарском мундире, надел белый платок на шпагу и выпрыгнул в окно. – Не стреляйте, мы сдаемся!

Крик корнета был громким, Сергей хорошо слышал его. Несмотря на запрещение, он выглянул в окно: корнет упал, сраженный пулею.

Оставался еще один выход – во двор. Работая локтями, Сергей стал пробираться к единственному шансу на спасение. Отовсюду раздавались крики и стоны: обезумевшие люди топтали друг друга, те, кто слабее, падали под ноги сильнейшим. Солдаты шли по телам свои раненых и слабых товарищей, и чувство сострадания, казалось, навсегда ушло из их сердец.

Возле двери во двор собралась немалая толпа. Сергей увидел: дверь была открыта, но дверной проем завален всяким старым хламом, обломками мебели, снятыми с петель дверьми. Путь к спасению преграждала и раненая белая лошадь. Лошадь лежала на боку, и отчаянно била копытами.

За мебелью, хламом и раненой лошадью тоже были французы, человек пятнадцать, во главе с офицером. Французы держали ружья наготове, и когда первые русские перелезли через завал, раздались выстрелы.