Мятежница

Тедди Макманн, худощавый человек среднего роста с гривой седых волос и ясными добрыми глазами, молча взглянул на Йена и протянул ему руку.

– Элайна – это все, что осталось у меня, Йен. Многие годы семейство Маккензи проявляло ко мне уважение и внимание, и я чувствовал себя здесь как дома.

Поскольку моя дочь, очевидно, уже сделала свой выбор, то вручаю вам ее судьбу. Я безгранично доверяю вам.

Иен посмотрел на отца. Джаррету Маккензи все это не слишком нравилось. Скрестив на груди руки, он стоял с весьма озабоченным видом. Заметив, что сын наблюдает за ним, он тихо спросил его:

– Это правда, что та девушка соблазнила тебя в водоеме? А может, ты ее? Отвечай!

– Никто никого не соблазнял, отец. Все это произошло совершенно случайно.

– Мужчина способен пережить это. Но мисс Макманн совсем убита. Ты должен это понять. Мистер Тедди Макманн тоже держится за сердце, конечно же, думая о том, что сам разбил судьбу дочери, когда, проявив эгоизм, один отправился отдохнуть на острове.

– Вы хотите сказать, что настоящий джентльмен может покончить с подобными грязными сплетнями только одним способом? Поверьте, я придерживаюсь такого же мнения. Но, отец, мы уже поженились с Элайной Макманн.

Джаррет нахмурился. Его темные, глубоко посаженные глаза внимательно изучали сына. Не выразив своего отношения к услышанному, он деловито проговорил:

– Сейчас же расскажи все Тедди Макманну. Боюсь, как бы беднягу не хватил удар, если он узнает эту новость одновременно со всеми. Его надо предупредить заранее. А я пока попрошу музыкантов сделать паузу, чтобы ты объявил об этом во всеуслышание.

Джаррет отошел от сына, не проронив больше ни слова. Йен же направился к Тедди Макманну, который давно уже с горечью взирал на него. Случившееся явно ошеломило этого человека, однако ему хотелось найти в своем обидчике, в этом коварном соблазнителе, какие-то хорошие черты.

– Мистер Макманн, – обратился к нему Йен, – мне следовало быть откровеннее с вами. Но только сейчас я могу сказать вам то, о чем надо было известить вас гораздо раньше. Дело в том, что ваша дочь Элайна… стала моей женой.

Тедди Макманн посмотрел на Йена непонимающим взглядом. Стоявшая рядом Тара Маккензи схватила сына за руку.

– Простите меня, матушка, – поспешно добавил Йен.

– Вашей женой? – повторил ошеломленный Тедди. – Возможно ли это? Ведь моя дочь никогда ничего от меня не скрывала…

– Вы вправе расторгнуть наш брак, – заметил Йен, – если сочтете это необходимым.

Тедди покачал головой:

– Я никогда и ни в чем не отказывал своей дочери.

Элайна всегда делала то, что хотела. Поэтому сейчас я просто… недоумеваю.

Музыка снова смолкла. На помост, где расположился оркестр, поднялся Джаррет Маккензи и поднял руку, прося внимания.

– Леди и джентльмены! Позвольте мне кое-что сказать вам. У нас сегодня есть сюрприз, имеющий отношение к семье Маккензи. Пусть же мой сын сообщит вам, в чем состоит этот сюрприз.

Йен посмотрел на Элайну и Джулиана, прошел через почтительно расступившихся перед ним гостей, взял девушку за руку и, поднявшись вместе с ней на помост, обратился к собравшимся:

– Дорогие друзья и уважаемые гости! Обстоятельства вынуждают меня публично объявить то, в чем я хотел вначале признаться только родителям. Но поскольку оказалось, что мое страстное желание соединиться с горячо любимой женщиной уже ни для кого не секрет, прошу вас разделить счастье с нами. А теперь, дамы и господа, разрешите представить вам мою супругу Элайну… Элайну Маккензи.

В зале воцарилась мертвая тишина. Казалось, все утратили дар речи. Потом гости разом заговорили, зашептались, воздух наполнился изумленными восклицаниями, недоверчивыми возгласами и смехом. Внезапно раздался звонкий женский голос. Йен огляделся и увидел стоявшую у дальней стены Лавинию. Он инстинктивно прижал к себе Элайну, смотревшую на него широко раскрытыми глазами. Щеки ее залил густой румянец. А во взгляде застыл немой ужас, который, однако, можно было принять за обожание. Мягкие локоны Элайны касались лица молодого Маккензи и щекотали его. Йена охватил трепет, а сердце преисполнилось еще неизведанной нежностью. Он посмотрел на Лавинию и сказал дрогнувшим голосом:

– Мне очень стыдно, но наши родители до этой минуты ничего не знали. Надеюсь, они простят нас, ибо одного взгляда на мою жену достаточно, чтобы понять мои чувства.

Йен наклонился и поцеловал Элайну в губы. Он заметил, что ее глаза вспыхнули, а губы задрожали. И вновь все та же предательская мысль молнией пронеслась в голове молодого Маккензи: неужели она все еще любит негодяя О'Нила? Не напомнил ли Элайне его поцелуй то, что было у нее с Питером?

Гости зааплодировали, послышались поздравления, и Йен наконец опомнился. И вдруг прозвучал знакомый мужской голос:

– Не верю. Они оба лгут!

Йен невольно вздрогнул. Питер О'Нил! Да, это он! Стоит среди гостей и смотрит на него со звериной ненавистью. Маккензи почувствовал, как сразу же напряглась Элайна, и понял: надо немедленно парировать враждебный выпад. Он гордо поднял голову и посмотрел в глаза Питеру.