Мятежница и менталист

Я обрадовалась, увидев положительные сдвиги, но, как оказалось, рано. Причиной была вовсе не я, он и не собирался понравиться мне. Просто иначе его бы не пустили в ресторан — в этот вечер мы пришли вовсе не в столовую.

Я заикнулась было, что мы разоримся, если каждый день станем ужинать вне дома, мол — я и сама могу готовить. Но Марк как-то странно дернулся, и торопливо сообщил, что подобного не случится и мы можем это себе позволить.

Пожав плечами, я прошла следом за метрдотелем в зал. Круглые столики, накрытые бордовыми скатертями, электронная музыка, стены с голоэкранами, где демонстрировались живописные виды Марса и Земли, снующие официанты…. Нечто среднее между дорогим кафе и дешевым рестораном.

Сделав заказ и дождавшись первого блюда, которое принесли почему-то только мне, Марк неожиданно заявил:

— Карина, ты меня пойми правильно, иногда обстоятельства вынуждают действовать тайно. Случай именно такой. Ты сама любишь авантюры, поэтому постарайся к дальнейшему отнестись легко и с пониманием. Я не хочу тебе мешать, наоборот желаю помочь. И единственный способ, который для этого годится… — он замялся. В итоге так и не договорил, просто поднялся со стула и буркнул: — Жди.

Он ушел, оставив меня одну в непонимании. В голове никак не складывалась четкая картинка. Что он имел в виду? И одновременно одолевало любопытство — чего мне следует ждать и к чему готовиться морально?

Я, конечно, приготовилась. Но, похоже, не к тому, к чему следовало. Потому что, когда увидела, кто появился в дверях ресторана и направился к моему столику, потеряла дар речи. Вот уж меньше всего ожидала здесь встретить… дознавателя, который вел мое дело!

Случайное совпадение? Или он намеренно сюда пришел? Это и есть то самое “обстоятельство”, к которому меня пытался подготовить Марк? Неужели не все вопросы оказались закрыты и следователь желает прояснить что-то еще? А может, в его обязанности входит проверка исполнения опекуном своих обязанностей? Или он вообще идет к другому столику и у меня просто паранойя?!

Последнее предположение я вынуждена была сразу исключить — мужчина молча опустился на стул напротив, где совсем недавно сидел Марк. Даже забыл поприветствовать, просто испытующе уставился на меня, будто чего-то ждал. Наверное, опять по своей привычке поздоровался мысленно. Пришлось мне первой проявлять инициативу:

— Добрый вечер! Не ожидала вашего появления. У вас ко мне какое-то дело?

Мужчина отмер и махнул рукой официанту, подзывая.

— Добрый вечер, Карина Викторовна, — поздоровался, и, не глядя в меню продиктовал пареньку заказ.

Видимо, он тут частый гость, раз хорошо знаком со всеми блюдами. А когда мы снова остались наедине, продолжил:

— Приношу вам свои извинения за непристойное предложение, которое вы от меня услышали во время следственных мероприятий. Но вы должны понять, что расследование подразумевает получение сведений любыми способами, в том числе психологическими. Ваш случай был именно таким. Мне нужен был еще один факт, касающийся вашего психологического портрета. Я его получил, и он был учтен во время заседания.

То есть… Я ошалела от осознания — предложение следователя стать его любовницей было проверкой! Как я сразу не догадалась?! Возомнила о себе невесть что. Потому он так легко и отступился, когда я отказала. И оттого с легкостью решился “злоупотребить” служебным положением в личных целях.

Хитрый ход. Телепаты коварны, обывателю сложно предугадать их планы. Придется быть начеку. Как знать, не станет ли обычная просьба провокацией? Сбор фактов в мою пользу или наоборот…

— Допустим, прибавился один, — припомнила ему те самые неравные стопки доказательств. — Неужели он сравнял счет? Тех, что свидетельствовали против меня, было больше. Или вы, в беседе со мной, намеренно преувеличили степень угрозы, переведя нейтральные факты в отрицательные?

Мужчина одобрительно улыбнулся. По одному взгляду стало ясно, что вывод попал в цель.

— Вы на удивление проницательны, Карина Викторовна. С вами было приятно работать. Вы достойны свободы, а не тюрьмы.

— Со свободой вы погорячились. Как подопечная, я имею определенные ограничения.

— Ну, не настолько уж ваше положение ужасно, — не купился на мой пессимистичный тон следователь. Пододвинул к себе принесенное ему блюдо и взялся за приборы, продолжая говорить: — Вы можете жить полноценной жизнью, и ограничены только необходимостью спрашивать разрешения у опекуна. Если он адекватный, то все будет благополучно. К тому же, не одна вы оказались в подобном положении. Все мятежницы в воспитательных целях переданы под опеку мужчин. Вина многих женщин была более весомой, но ко всем отнеслись лояльно.

— Степень вины у нас разная, а наказание одинаковое? — изумилась я. Заодно вспомнила об остывающей еде и принялась за свой ужин. — Несправедливо получается. И чем так страшен комфорт и достаток?

— Вы располагаете неполной информацией. Мятежницам назначены исправительные работы, а их опекуны будут это контролировать. Вы же вольны заниматься, чем захочется, всего лишь предварительно согласовав это с опекуном.

— Понятно…