Мятежное пламя

Он подумал о Мортегаре, который победил Дракона. Ведь это он победил! И что?.. Теперь одни позабудут о нём, а другие будут ненавидеть за то, что он лишил мир магии. И только лишь те, кто стоял здесь, на холме, будут помнить и знать… Возможно.

— Где эта мразь? — послышался крик.

На холм взобрался Зован, а следом за ним карабкалась Огневушка с таким злобным лицом, что Моингран вздрогнул. Они смотрели на него. И к нему они пошли быстрым шагом.

— Ты убил хозяина! — крикнула Огневушка. — Он, конечно, ужене был моим хозяином, но ты — негодяй!

— Не разговаривай с ним, — одёрнул её Зован.

— Не буду! Давай просто убьём его.

Но путь им заступили Акади и Алмосая.

— Вы что? — недоумевал Зован. — М… Мама, ты что? Он убил мужа твоей дочери! Да что бы тот ни сделал…

— Дорогой, — тихо сказала Акади. — Тебе, возможно, тоже нужно было уйти туда, куда ушли они.

— Куда?

— Я верю, что вам дадут ещё возможность. А пока — просто порадуйся тому, что всё закончилось. Мы — живы. Войны больше нет.

И странный, жуткийзвук послышался. Зован… всхлипнул?..

— Они там, — пробормотал он. — Они его проклинают. Все до единого! А этого — на руках носить готовы…

— Не все, — мягко сказала Акади. — Мы — нет.

— А я — да! — крикнул Вукт. — Я поверить не могу! Да мы… Мы ведь почти победили! Зачем он уничтожил Сердца?! А-а-а, это что, я теперь не смогу вернуться домой никогда?! Я ведь не смогу дышать под водой! Мортегар — су-у-у…

— Заткнись! — рявкнул на него Зован. — Заткнись, пока я тебе голову в задницу не затолкал!

— Тихо вы! — прикрикнула Маленькая Талли, разом оборвав все голоса и сделавшись центром внимания. — Играть мешаете. Неужели так сложно просто подождать?

* * *

В этот раз черноты не было. Я летел куда-то вверх, сквозь что-то, напоминающее лёгкие облачка. «По восходящей спирали» — как сказал Анемуруд. Я и сейчас не понимал, что это значит, но чувствовал, что происходит именно это. Далёкий свет звал меня к себе. Он пронизывал душу насквозь, и от этого чувства хотелось плакать, только вот плакать было нечем.

Такая сладкая боль. Я летел, и мне было стыдно, страшно, грустно. Я презирал себя. Но всё это с каждым витком отваливалось. Эмоции гасли, одна за другой, их заменяло покоем. Если бы было чем дышать — я бы вдохнул спокойно.

— Догоняй, братик! — хихикнул знакомый голосок, и что-то невидимое пронеслось мимо.

На душе сделалось ещё легче. Свободна… И мы с ней будем вместе.

— Так держать, пацан. — Это голос Лореотиса. — Если бы я выжил — я бы тебя убил, наверное. Но сейчас… Отсюда видно…

Он не договорил. Не мог выразить того, чего не смог бы выразить и я. И его унесло восходящим потоком. Почему-то все они летели быстрее меня, а меня всё ещё что-то как будто тянуло вниз.

— Морти, — услышал я грубоватый голос настоящей Талли. — Спасибо тебе за всё. Может, миру понадобятся столетия, чтобы это осознать, но я уже сейчас говорю тебе: спасибо. Ты спас мир, хотя тебя призвали, чтобы его уничтожить…

— А Мелаирим? — спросил я. — Он тоже здесь?

— Нет. Что бы он тут забыл? Он там, где полагается быть таким, как он. В ядре. Навсегда. И, скорее всего, однажды этого безумца выбросит за пределы Шаданакара.

— Пределы чего?

— Прощай, Морти.

— Почему «прощай»? Почему «прощай», Талли?!

Но ответил мне уже другой голос, тоже знакомый, хотя, чтобы связать его с именем, мне и потребовалось время:

— Потому что мы хотим тебя вернуть, Мортегар.

— Нет, — сказал я.

Свет тянул к себе. Свет был любовью. Свет хотелось обнять, раствориться в нём.

— Я здесь не для того, чтобы услышать отказ!

— Сиек… тян… Убирайся.

— Я лечу вместе с тобой, Мортегар.

— В этом нет смысла.

— Во всех твоих действиях не было смысла. И ты многих из нас научил этому.

— Уходи.

— Твоё тело восстановлено. Оно ждёт тебя, Мортегар.

— Я ненавижу своё тело.

— Так значит, нет?

— Нет.

— Хорошо. Но я не стану смотреть им в глаза и говорить, что не справилась.

— Не смотри.

Мы молчали. Мы летели. Потом я сказал:

— Ты полетишь со мной до конца?

— Там не будет конца, — отозвалась Сиектян. — Просто однажды я останусь на одном из слоёв, а ты полетишь гораздо дальше. В тебе есть то, что позволит лететь гораздо дальше, чем когда-либо сумею я…

— Но ты умрёшь?

— Моё тело? Да.

— Так нельзя, Сиектян. Вернись.

— Только с тобой.

— Но почему?!

— Потому что я хорошо знаю твою душу, Мортегар. Сможешь убить меня?

Тишина. И свет начал от меня отворачиваться. Свет начал меркнуть. И я произнёс слова, которым не было здесь места никогда:

— Сука ты, Сиек-тян.

Она засмеялась, и облака завертелись в обратную сторону. Они кружились, кружились… И у меня начала кружиться голова. У меня появилась голова. И меня вырвало.

Я смутно ощущал, что лежу в воде. Что чьи-то руки переворачивают меня на бок, не дают захлебнуться рвотой. Я отдалённо понимал, что пла́чу.

— Всё хорошо, — шептала Сиек-тян. — Всё хорошо, Мортегар. Это просто нужно перетерпеть.

Я хотел сказать, что знаю. Что уже умирал и возвращался неоднократно. Но язык не слушался. Изо рта вырвался только еле слышный стон.

Не сразу получилось открыть глаза. Солнце садилось, крася реку в алый цвет. Как будто во́дыеё были кровью.