Мятежные ангелы

— Ох, — встревоженно говорит Энн, — мне кажется, нам лучше вернуться в зал. Нас наверняка вот-вот хватятся.

— Мы скажем, что уходили в гардеробную, чтобы починить разошедшийся шов на твоем платье, — заявляет Фелисити. — Мне очень хочется попробовать абсент.

Но мне совершенно не хочется пробовать этот самый абсент. Ну, разве что капельку… Вот если бы знать, как он может на меня подействовать… Я боюсь оставаться здесь, но я не хочу и уходить, позволяя Фелисити экспериментировать наедине с Саймоном.

— Я бы тоже попробовала, — неуверенно произношу я.

— Дух приключений, — смеется Саймон. — Это я люблю.

Снова сунув руку за книги, Саймон извлекает на свет большую плоскую ложку с поперечными щелями. Потом наливает из графина полстакана воды. Поставив стакан на стол, он кладет на него сверху странную ложку. Затем изящным жестом достает из кармана кубик сахара; сладкий кусочек он кладет на дырявую ложку.

— Зачем все это? — спрашиваю я.

— Чтобы убрать полынную горечь.

Густой, как живица, зеленый, как весенняя трава, абсент медленно льется на сахар, постепенно растворяя его. А в стакане при этом творится прекрасная алхимия. Зелень расплывается молочно-белыми клубами. Это невероятно.

— Как это происходит? — спрашиваю я.

Саймон выуживает из кармана монетку, кладет ее на ладонь — и тут же показывает мне пустую руку. Монетка исчезла.

— Магия, — говорит он.

— Дай-ка взглянуть, — говорит Фелисити и протягивает руку к стакану.

Но Саймон перехватывает стакан и протягивает его мне.

— Сначала леди, — говорит он.

Фелисити меняется в лице, как будто получив плевок. Это очень, очень грубо, и это отчаянно разозлит Фелисити, но мне приходится поддержать выходку Саймона, потому что я не в силах устоять перед искушением: я должна подтвердить, что он выбирает меня. Рука дрожит, когда я беру стакан. Мне почти всерьез кажется, что странный напиток превратит меня в лягушку. Даже его запах одурманивает, как запах лакрицы, смешанной с мускатным орехом. Я делаю глоток и чувствую, как абсент обжигает горло. Как только я проглатываю напиток, Фелисити выхватывает у меня стакан и тоже пьет. Потом передает стакан Энн, и та делает крошечный глоточек, едва смочив губы. И наконец стакан переходит к Саймону, а от него — снова ко мне. И так он обходит круг трижды, пока не пустеет окончательно.

Саймон носовым платком тщательно вытирает стакан и снова прячет все за книгами, восстанавливая прежний порядок. Затем он делает шаг ко мне. Фелисити встает между нами и обнимает меня за талию.

— Спасибо, Саймон. А теперь, полагаю, нам лучше заглянуть в гардеробную, чтобы наша история выглядела более правдоподобной, — говорит она, и в ее глазах вспыхивает странное довольство.

Саймона не радует такой поворот дел, насколько я вижу. Но он кланяется и позволяет нам уйти.

— Не замечаю, чтобы я почувствовала что-то особенное, — говорит Энн, когда мы добираемся до гардеробной и обмахиваемся веерами, предоставив горничным искать воображаемые прорехи на наших платьях.

— Это потому, что ты почти ничего и не выпила, — шепчет Фелисити. — А я себя прекрасно чувствую!

Меня охватывает приятное тепло, в голове странная легкость, мне кажется, что все вокруг прекрасно и ничего дурного никогда не может случиться со мной. Я улыбаюсь Фелисити, ничем больше не огорчаясь и лишь наслаждаясь нашей общей неосмотрительностью. Почему совместные тайны сближают, причем так сильно, что эту близость не хочется терять?

— Ты прекрасно выглядишь, — говорит Фелисити.

Зрачки у нее огромные.

— А я? — спрашивает Энн.

— О да! — говорю я, с каждой секундой ощущая себя все легче. Я уже почти невесома. — Том не сможет перед тобой устоять. Ты настоящая принцесса, Энн!

При этих словах горничная, изучающая мою юбку, поднимает голову и смотрит на меня, но тут же отводит взгляд.

Когда мы снова входим в бальный зал, все в нем кажется изменившимся: краски стали ярче, свет как-то затуманился. Зеленая фея превратилась в жидкий огонь, гудящий в моих венах, как сплетня, как крылья тысячи ангелов, как шепот, рассказывающий самую соблазнительную в мире тайну. Зал превращается в медленное вращение красок, звуков, движений; шорох дамских юбок странным образом преобразуется в цвет — зеленое и голубое, серебряное и вишневое, и все это смешивается со сверканием драгоценностей… Леди склоняются к джентльменам и покачиваются, это похоже на отражения в зеркалах, и пары как будто целуются и разлетаются в стороны, целуются и разлетаются…