Мятежный дальнобойщик

Она явно потеряла дар речи оттого, что ее подруга оказалась такой нелюбопытной, да еще в такой неподходящий момент. Или же говорила неправду, выведала все у мужа, а теперь набивала цену. Маша снисходительно посмотрела на Красовскую, взяла в руку ее ладонь и заговорила с интонациями, с которыми разговаривают с маленькими капризными девочками:

— Анечка, ты пойми, мне совсем не хочется лезть в дела мужа. Я беспокоюсь за него, я волнуюсь, когда его нет дома ночами или когда он уезжает в командировки, но расспрашивать… Не принято у нас это. Если ему нужно, он рассказывает, делится. И потом, дома ему хочется отдыхать от всего того, чем он занят буквально сутками. А тут я еще не дам ему своими расспросами расслабиться.

— Ну, — разочарованно выпятила губку Анна, — это дело хоть ему поручили?

— Аня, ты совсем ничего не понимаешь в этих делах. Мой муж работает в министерстве, ему никаких таких дел не поручают. Курировать он может, проверять может, но сам ничего не ведет. Для этого есть территориальные органы полиции. В данном случае, если я не ошибаюсь, дело передали в ГУВД Москвы, в МУР. Это убийство, это особо тяжкое преступление, и им занимаются в МУРе.

— Машунь, — Красовская жалобно посмотрела на подругу, — ты хоть спроси у Льва Ивановича, мой муж, он как… Для него это чем-то грозит?

— Ничем не грозит, глупая! — засмеялась Мария. — Он-то здесь при чем? Он даже не свидетель, потому что преступление совершено раньше, чем они туда вошли. Они просто обнаружили тело, и все. Я не понимаю, почему ты волнуешься, Аня? У твоего Ивана столько высокопоставленных покровителей, у него заказчики с такими регалиями, что достаточно одного звонка, и все разжуют и на блюдечке подадут.

— Он мне тоже ничего не рассказывает, — вздохнула Красовская.

То, что немного улеглось в душе с того злополучного вечера, снова всплыло, заставив где-то внутри ныть и болеть, как дырявый зуб. Мария ехала домой, на душе у нее было очень тревожно. Тревожно и страшно от того, что в городе вот так запросто могут убить человека. И не просто на улице или в темной подворотне, а во время игры в месте, куда приходят люди, где, кажется, все хорошо организовано. Казалось, что злодеи, затаившиеся в ночной Москве, всемогущи, что им нет преград и они могут все.

Что я себя мучаю, пыталась восстановить душевное равновесие Мария, Гуров разберется. Если дело на контроле в МВД, то его раскроют. Рядом Станислав, у них есть Петр, а он ведь генерал. Ребята все сделают как надо, они разберутся, защитят, они обязательно найдут убийцу, и все будет хорошо. Это просто от усталости нервы расходились. Я же актриса, успокаивала она себя, у меня слишком эмоциональная профессия, вот и устаю.

К дому Мария подходила уже почти спокойной, но напряжение снова сдавило ее безжалостными тисками, когда она подошла к подъезду. Только что подъехавшая полицейская машина стояла напротив, несколько зевак наблюдали, как полицейские открывают двери старенькой запыленной «Хонды». Мария замедлила шаг, потом остановилась как вкопанная. На переднем сиденье лежало тело женщины в нелепом ярком маскарадном наряде. Женщина была мертва, это Мария поняла сразу. Что-то неуловимо отличает труп от пьяного, спящего или человека, просто находящегося в бессознательном состоянии. Непромытое, почти коричневое лицо выдавало в женщине алкоголичку. Полицейские просили отойти посторонних, возле машины молодой лейтенант разговаривал с кем-то по рации. Говорили о том, что машина числится с самого утра в угоне.

А возле «Хонды» эксперты щелкали фотоаппаратом, что-то осматривали, приседая на корточки. Потом, расстелив полиэтилен, стали вытаскивать труп женщины. Он выглядел как тряпичная кукла. Руки и ноги свисали и все время цеплялись за машину и сиденье. Нелепый костюм еще больше увеличивал сходство тела с куклой.

— Маша, что ты тут стоишь? — послышался рядом такой родной голос. Гуров обнял жену за плечи и поднял за подбородок ее лицо вверх. — Зачем тебе смотреть на это? Иди домой, я скоро тоже поднимусь.

— Ты здесь? — не столько удивленно, сколько с радостью в голосе спросила Мария. — Почему?

— Мне позвонил дежурный по городу. Возле нашего подъезда… вот я и решил приехать. Иди, Машенька, я скоро!

Мария кивнула и направилась к подъезду. Гуров проводил ее взглядом, потом подошел к оперативнику:

— Ну, что у вас есть?

— Пока мало, товарищ полковник, зато нелепость на нелепости.

— В каком смысле? Поясните.

— Эту женщину опознал местный участковый. Алкоголичка, квартиру имеет, но предпочитает бомжевать. Мы отправили отпечатки ее пальцев, скоро получим ответ. Она имеет судимость, и через час у нас будет основание считать, что личность убитой установлена.

— А машина?

— Машина в угоне. Хозяин живет на Шаболовке. Заявление об угоне поступило сегодня в половине девятого утра. Свидетелей уже опрашиваем. И здесь, и на Шаболовке, начали поквартирный обход, снимаем данные с камер видеонаблюдения.

— Хорошо, работайте, — кивнул Гуров и отошел к своему подъезду.