Мятежный корабль

Блай немедленно распорядился убрать большую часть парусов, которые связывали свободу маневра. Одновременно он приказал круто взять лево руля. Едва успел рулевой выполнить эту команду, как в каких-нибудь десяти шагах от кормы со свистом и грохотом пронесся смерч. Он двигался к западу, прямо по направлению ветра, со скоростью около десяти миль в час. Минут через пятнадцать он вдруг исчез, рассыпавшись мелкими брызгами.

При виде надвигающегося смерча матросы решили, что пришел их последний час; однако большинство из них находилось в таком подавленном состоянии духа, что даже мысль о близкой гибели не могла их расшевелить.

С того самого дня, как корабль покинул Таити, их преследовали воспоминания о счастливом острове. Ничто не шло им на ум, ничто не занимало и не интересовало.

Само собой разумеется, что такое настроение не могло не отозваться весьма неблагоприятно на выполнении ими своих обязанностей. Блай, как и прежде, не делал ни малейшей поблажки своим подчиненным. За всякую оплошность матросы подвергались суровым взысканиям. Но командир видел, что экипаж корабля «распустился», и это выводило его из себя. Свое дурное настроение он срывал также на офицерах. Особенно доставалось бедному Кристиену. То и дело Блай жестоко и незаслуженно оскорблял его и пользовался каждым случаем, чтобы сделать ему выговор.

Так, однажды командир резко отчитал молодого офицера за пропажу нескольких штук кокосовых орехов. Задетый за живое, тот ответил своему мучителю какой-то колкостью. Тогда Блай приказал штурманскому помощнику немедленно отправиться в каюту и там оставаться под арестом.

Тут совершенно неожиданно вмешался Джон Адамс. С нарочитой почтительностью он приблизился к командиру и промолвил:

— Дозвольте сказать несколько слов, сэр?

— Что такое? Я вас слушаю, — ответил Блай холодно и сухо.

— Я осмелюсь доложить по поводу ареста мистера Кристиена, сэр. Он нисколько не виноват в пропаже орехов, сэр. Просто вышла ошибка в подсчете…

Блай грубо оборвал его:

— А вы чего суетесь не в свое дело? С каких пор матросы позволяют себе вступаться за провинившихся офицеров. Убирайтесь прочь, и чтобы я больше не слышал таких дерзких и глупых рассуждений.

Адамс молча отошел в сторону. Матросы переглянулись. В глазах их внимательный наблюдатель мог бы прочесть удивление перед смельчаком и еще что-то, не сулившее ничего доброго самодуру-начальнику. Но Блай считал ниже своего достоинства обращать внимание на подобные признаки и не подумал изменить свое обращение с командой.

Лейтенант Блай благополучно вывел свой корабль из-под удара водяного смерча. Но он проглядел другой смерч, закрутившийся под самыми его ногами, в духоте и мраке матросского кубрика.

Мятеж на борту шлюпа подготовлялся исподволь, но разразился внезапно и был потрясающей неожиданностью для большинства экипажа. Имелся, однако, среди команды человек, который поджидал со страстным нетерпением событий и вполне сознательно готовился к ним. Человеком этим был матрос Джон Адамс…

«Баунти» плыл путем, по которому до него прошло уже не одно судно. Поэтому Блай не надеялся наткнуться на какую-нибудь еще не открытую землю. Однако 11 апреля он заметил в юго-западном направлении, примерно в пяти милях от корабля, не указанный на картах остров, высоко поднимавшийся над морем. Следуя дальше к югу, «Баунти» миновал целый ряд небольших островков, поросших деревьями. Подойти к ним ближе оказалось, однако, невозможным из-за противного ветра и волнения.

На следующее утро с «Баунти» был замечен еще один островок, находившийся на расстоянии всего одной мили. Вскоре от берега отвалила пирога с четырьмя гребцами. Блай велел бросить находившимся в ней несколько ниток стеклянных бус. После этого островитяне вскарабкались на палубу. Они с любопытством осмотрели корабль, но ни один из них не согласился спуститься в трюм.

Узнав, что Блай — «эари», то есть начальник корабля, один из островитян, по всем признакам вождь, подошел к нему, снял со своей шеи висевшую на шнурке из сплетенных волос большую перламутровую раковину и надел ее Блаю.

Гости говорили почти на том же наречии, что и таитяне, и их легко было понять. Они сообщили название острова и рассказали, что на нем в изобилии растут кокосовые пальмы и хлебные деревья, водится много дичи, но нет ни домашних животных, ни культурных растений.

Блай приказал спустить в пирогу поросенка и молодую свинью, немного мяса и клубни таро. Кроме того, он наделил подарками каждого островитянина в отдельности.

Перед тем как покинуть корабль, вождь отобрал все подарки себе. Один из островитян выразил было некоторое неудовольствие, но после продолжительного оживленного разговора он и вождь помирились.

Сначала в пирогу спустилось только двое островитян, а двое других хотели остаться на корабле до следующего утра, когда за ними приедет пирога. Блай сказал им, что их желание неосуществимо, так как совершенно неизвестно, как далеко уйдет «Баунти» за ночь. Тогда и эти двое очень неохотно покинули корабль.