Мятежный лорд

– Карвеллас? – чуть не хором спросили Байрон и Хобхаус. Они переглянулись. – Проводи в гостиную. Мы спускаемся, – дал указание Джордж и встал, чтобы направиться к лестнице. – Вы ведь не возражаете, мой дорогой друг?

– Мы подумали об одном и том же человеке? Это тот грек, который навещал нас на вилле Диодати, в Женеве?

* * *

Молодой человек стоял возле холодного камина и развлекал графиню. Тереза звонко смеялась, и дать ей даже двадцать три года было невозможно. Женщина заметила спустившихся Байрона и Хобхауса и указала на них пальцем. Грек повернулся – сомнений не осталось: к ним пожаловал Николас Карвеллас, который вместе с братом Френсисом заходил в гости в Швейцарии шесть лет назад.

– Приветствую вас, мой друг, – Байрон искренне улыбнулся. – Смотрите, какое совпадение! Вы не забыли господина Хобхауса?

Грек заулыбался еще шире:

– Рад вас видеть, сэр.

В тот вечер беседа касалась Греции. Байрон всячески подчеркивал симпатию к греческому народу, упорно отстаивавшему свою независимость. Тут его позиция полностью совпала с мнением Хобхауса. А вот представитель Англии на Ионических островах, командующий британскими войсками Томас Мейтленд, симпатий присутствовавших не снискал. Он не поддерживал освободительного движения греков, считая Ионические острова английской территорией.

– Он арестовал брата и отца, бросил их в тюрьму на два месяца. Доказать их вину не удалось. Сейчас они на свободе, но политика Мейтленда лучше не стала. Мы знаем, как он вел себя на Цейлоне и на Мальте. В Греции он продолжает действовать, предавая интересы народа: четырнадцать греков Мейтленд передал туркам, а те их обезглавили, предварительно предав пыткам. Независимость – слово, хуже которого для него нет. Этот человек – пьяница и волочится за каждой юбкой. Вот и все его интересы. Он жесток, а потому находится в согласии с турками, – пылко заключил Николас. Ему исполнилось двадцать шесть. Когда-то в Женеве он появился на вилле Диодати совсем юным и не имевшим жизненного опыта человеком. В ту пору он учился на юриста, а после учебы несколько лет провел в Санкт-Петербурге.

– Среди русских много филэллинов, – делился он. – Не важно, стоит царь официально на нашей стороне или нет, но русские офицеры едут в Грецию помогать воевать против османского ига. В мою задачу входило обеспечивать русских нужными контактами в Греции. Порой люди слишком романтично представляют себе происходящее на моей родине. Приезжая, они видят жестокую реальность. Большинство не готово к борьбе, их силы разрозненны, как, впрочем, к сожалению, и наши. Некоторые не говорят ни по-гречески, ни по-итальянски, а потому неспособны находить общий язык с греками.

Байрон слушал задумчиво.

– Что вам требуется в первую очередь? – спросил он Николаса. – Оружие? Деньги? Лекарства? Я постараюсь собрать необходимую помощь и направить ее вам. Куда вам отправлять письма? Где вы планируете находиться в ближайшие месяцы?

– В Пизе, – ответил Николас.

– Отлично! Я переезжаю в Геную. Давайте наладим переписку. Я хотел бы быть полезен греческому народу и готов использовать собственные средства для поддержки освободительного движения, – Хобхаус узнавал в распалившемся Байроне своего молодого друга. Ему вдруг захотелось остаться в Италии и вместе с Джорджем собирать помощь для Греции.

В стороне сидела Тереза. Ее настроение переменилось, и Джордж краем глаза видел, как она сердится. «Женщины! Всегда хотят, чтобы внимание было приковано к ним, а их желания выполнялись неукоснительно. И это они называют меня тираном! Боже мой! Слабее мужчины не сыскать», – мысли Джорджа были прерваны словами Хобхауса:

– …постараюсь в Англии собрать сторонников. Согласен с моим другом: необходимо направить наши усилия в одно русло, – теперь и в облике Джона проснулось что-то знакомое Байрону с молодости. – Мы не будем терять друг друга из вида, особенно сейчас, когда вы находитесь в Италии рядом с лордом Байроном.

– Если я поеду в Грецию, то постараюсь снарядить корабль и сам привезу оружие, – произнес Джордж, поглядывая на Терезу. – Мне в любом случае понадобится время, чтобы собрать необходимое для оказания помощи. Зимой переезд в Грецию морем представляется весьма проблематичным. Поэтому предлагаю пока заняться сборами, а весной обсудить мой отъезд или передачу собранного иным способом.

1820 год, Равенна

Равенна пыталась объединиться с карбонариями Болоньи и с неаполитанцами. Их планы для Алджернона выглядели вполне прозрачными, но убедить власти провести обыск у английского лорда не получалось. Отчего-то они симпатизировали Байрону, хотя его связь с замужней итальянской графиней… Венеция также помнила его любовные похождения.

– Нравы венецианок не слишком высокие, – хмыкнул Алджи, пытаясь рассуждать вслух. – И там Байрон снискал славу, и тут, в Равенне. Он хранит у себя оружие. Точнее, хранит в доме обманутого мужа графини. Боже мой! Представить нечто подобное в Англии…