Мятежный лорд

– Дорогая, напиши, пожалуйста, Хобхаусу вежливое письмо, – попросил Терезу через два дня после отъезда друга Джордж. – Пиши на итальянском. Он хорошо понимает письменную речь. У меня нет ни сил, ни желания ему писать. Он во Флоренции, после поедет в Рим. Напиши, дорогая.

Графиня толком не понимала, о чем писать совершенно чужому человеку, но послушно села за высокий письменный стол. Она вспомнила о кузине, синьоре Сакрати, и сначала написала отцу, попросив прислать Хобхаусу рекомендательное письмо к знатной родственнице. Графиню сильно коробило снисходительное к ней отношение Хобхауса, а передав ему такое письмо, она словно бы показывала свое истинное положение в обществе. Когда письмо было написано, Тереза справилась у Джорджа, хочет ли он взглянуть на него. Байрон отказался, сказав, что полностью ей доверяет.

– Я упомянула, что у вас болели ноги и доктор успешно сумел облегчить ваше состояние, – пересказывала содержание Тереза. – Поблагодарила господина Хобхауса за визит, который вас осчастливил, и пообещала отправить ему рекомендательное письмо от отца кузине Сакрати…

– Прекрасно! – Джордж махнул рукой. – Отправь ему немедленно. Сегодня пришло письмо от Мэри Шелли. Она нашла прекрасный дом в Генуе и всего в миле от предлагаемой твоим братом виллы. Мэри так любезна, что предлагает Хантам поселиться с ней. Это хорошая идея. Мэри будет не так скучно одной с маленьким сыном. А нам станет посвободнее.

Тереза обрадовалась: ей не нравились ни Ханты, ни вдова Перси, к которой она в душе ревновала Джорджа. Остальные дамы уже не представляли опасности: Джейн уехала в Англию. Хант и Мэри снабдили ее рекомендательными письмами, а продажа того небольшого количества мебели, которое ей принадлежало, обеспечила скудный капитал. Клер отбыла к брату в Вену. Напоследок Трелони безуспешно сделал мисс Клемонт предложение, но она отказала: после смерти дочери и близкого друга жизнь в Италии стала для нее невыносима…

В итоге в среду двадцать пятого сентября особняк Лафранчи и дом через реку опустели.

– Я прощаюсь с этим местом, – Джордж склонил голову. – Здесь мы встречались с Перси, отсюда начался его последний путь. – Он быстро пошел к экипажу, дав сигнал слугам двигаться вслед за двумя головными повозками.

В душе было пусто. Доселе Джордж и не подозревал, как его вымотали переезды по Италии. Венеция, Равенна, Пиза, а теперь и Генуя – прекрасные палаццо, в которых он жил, мелькали перед уставшим взором.

– На днях, – обратился Джордж к Терезе, сидевшей напротив, – я видел отражение Перси в зеркале, – он потрепал собак, улегшихся у их ног и не обращавших ни малейшего внимания на тряску, – экипаж ехал по булыжной мостовой, переваливаясь, как старуха, из стороны в сторону.

– Синьора Шелли в зеркале? – переспросила Тереза.

– Именно! Обычно его тень мелькала то здесь, то там. И скорее я ощущал присутствие Перси, но толком разглядеть не мог. А вчера в зеркале вдруг заметил его отражение. Лицо было очень четко видно. Я хотел обернуться, но Перси отрицательно покачал головой. Он прошептал еле слышно: «Уезжайте отсюда!» и добавил: «Генуя станет тебе последним пристанищем». Я не удержался и повернулся – пусто, потом снова посмотрел в зеркало – Перси исчез… – Джордж выглядел растерянным, будто искренне верил, что вновь увидит отражение друга.

Тереза захлопала длинными ресницами:

– Последнее пристанище?

– Да, так и сказал. Мне следует ехать в Грецию, – сделал Джордж странный вывод и оставшийся до Лукки путь молча смотрел в окно экипажа, задумчиво и печально.

В Лукке стало чуть веселее: к «каравану» присоединились шумные Пьетро и Руджеро Гамба. Они были рады наконец покинуть город, который хоть по красоте и дерзал сравниться с Флоренцией, но принимал их негостеприимно, в любой момент готовый выпроводить вон. Сначала отец и сын сели в экипаж к Джорджу, но места там оставалось крайне мало: на полу разлеглись два здоровых ньюфаундленда, возле Терезы примостилась мартышка. Поэтому, быстро пересказав новости, Гамба пересели в полупустой экипаж, идущий следом.

Ближе к Леричи Байрон почувствовал себя плохо. Он предсказывал приближающийся приступ лихорадки, видимо, спровоцированный сырой погодой, стоявшей в последние дни в Пизе.

– Придется задержаться в Леричи, дорогая, – объявил он Терезе. – Я не вынесу даже короткого путешествия по морю, – говорил Джордж раздраженно, с трудом пытаясь оставаться вежливым.

Дорога окончательно вымотала Джорджа, и при встрече с Трелони и Хантом он сразу объявил, что направляется в гостиницу. Вещи тем не менее под руководством Эдварда и Пьетро начали потихоньку грузить на «Боливар». О вечерней прогулке верхом не могло идти и речи, поэтому вечером Трелони пришел к Байрону на ужин поговорить и обсудить новости.

– Пришло первое письмо от Клер, – сообщил Эдвард. – Вена ей не нравится.