Мятежный лорд

– Нет, о любви к Англии речь не идет, поверь. Но я уеду отсюда, ты ведь знаешь. Стремление это безотчетно и, пожалуй, бессмысленно. Обрести счастье вдруг, нечаянно, невозможно. Я мечтал, думал о том, как окажусь в другом месте. Ты знаешь, я писал Августе. Да, я писал любимой сестре, предлагая ей приехать в Ниццу…

– Ты бы сбежал отсюда, оставив Терезу? Бросив меня? – почти закричала Мэри.

Джордж покачал головой:

– Нет, нет, дорогая. Ты бы не осталась в одиночестве. Относительно Терезы… Я в любом случае намереваюсь поговорить с ее отцом. Им лучше уехать обратно в свой дом в Равенне. Там сейчас спокойно – их примут обратно, уверен. Но Августа так и не решилась. О, было бы чудно вновь встретиться с ней, увидеть ее, поговорить.

– Ты влюблен, значит, правда, – пробормотала Мэри. – Правда то, о чем говорила твоя жена перед отъездом. Ты и Августа…

– Замолчи, Мэри! – закричал Джордж. Собаки чуть привстали и зарычали, готовясь защитить хозяина. – Никакой грязи, о которой твердят в Англии! Я обожаю мою сестрицу. Не имею ли на то права? Грязные домыслы оставим на совести тех, кто сам бы рад. Она не решилась, а я уверен, ей просто не дали, не позволили быть рядом со мной, шантажируя и угрожая. Итог – одиночество и прозябание, мое – в Италии, Августы – в Англии.

Вернувшись к теме разговора, Джордж, однако, взбодрился. Приезда англичан он ждал с нетерпением, несмотря на явное сопротивление Терезы. Графиня чувствовала, что над ее любовью собираются тучи. Она устраивала скандал за скандалом, но Джордж уже не прислушивался к словам Терезы. Он отправил Блессингтонам ответную записку, и англичане устроили встречу, якобы случайно остановив экипаж прямо напротив виллы Саллюцо. Ну и как тут не пригласить соотечественников в дом. Джордж выскочил на улицу, раскланялся, и вскоре завязалась беседа, из которой бедная Тереза опять не понимала ни слова. Ох, уж эти англичане! Они никак не желали говорить на итальянском или, на худой конец, на французском, а Байрон постоянно забывал переводить…

– Лорд Байрон, сэр, мы вас будем рады видеть в Генуе, в отеле, где мы остановились, – щебетала прелестная леди Блессингтон, все более и более раздражая Терезу.

Она и вправду была хороша – Маргарет Блессингтон, хрупкая брюнетка с тонкими чертами лица. Младшая сестра Маргарет, которой исполнился двадцать один год, немного проигрывала старшей сестре, но тоже обладала немалым очарованием. Ревность, постоянная спутница Терезы, и в Генуе не оставила ее в покое. То, что леди Блессингтон сопровождает муж и явно влюбленный в нее граф д’Орсе, не меняло настроения Терезы. По собственному опыту она видела: никакой муж не поможет, если ты влюблена и потеряла от переполнивших чувств голову. Тем более, влюблена в Байрона…

Ежедневные сцены не меняли положения вещей в лучшую сторону. Напротив, Джордж все более отстранялся от итальянской графини, неожиданно обнаружив в Блессингтонах притягательные черты и, таким образом, назначив их своими новыми друзьями. Они путешествовали большим кортежем, перевозя с места на место немыслимое количество мебели, безделушек, а также милых сердцу Байрона павлинов, мартышек и собак.

Чтобы немного уменьшить гнев Терезы, Джордж представил ее брата англичанам, и теперь Пьетро вечерами с удовольствием ездил с ними верхом на прогулки. Альфред д’Орсе великолепно управлял лошадями. Его выезд из дома всегда сопровождался большой помпой. Итальянские синьорины и донны выходили из домов специально поглазеть на двадцатидвухлетнего розовощекого француза, лихо вскакивавшего на лошадь и выделывавшего, перед тем как покинуть площадь, немыслимые фортеля…

Окрестности Генуи радовали глаз: сельские пейзажи, виноградники, величественные виллы, возвышавшиеся на холмах над морем, никого не могли оставить равнодушными.

– Представьте, мой друг, – делился Байрон с Трелони, – мирный вид простых крестьян, бредущих по пыльной дороге по своим неспешным делам, отчего-то поднимает мне настроение. Они идут к церкви или несут выращенные овощи на рынок – что бы они ни делали, это внушает веру в незыблемость бытия. Я умру, вы, дорогой Эдвард, умрете, а крестьяне так и будут брести по дороге, не ропща и не пытаясь изменить жизнь. Мы ведем умные беседы, а они безропотно несут свою ношу. Не пытаясь бороться, просто потому, что не знают, за что бороться, какой цели достичь.

Трелони, взявший себе за привычку регулярно ездить на охоту, внося тем самым посильный вклад в скудный рацион питания, принятый в доме Байрона, а также разнообразие в собственную жизнь, подумав, ответил:

– Позвольте, а как же карбонарии? Обыкновенный люд, угольщики, крестьяне, восставшие против иноземных, как вы выражаетесь, племен?