Мятежный лорд

– Стенхоуп зовет к себе. К нему зашел Перри, и они не против обсудить с вами последующие выпуски газеты. Но вам явно не следует идти, – Пьетро выглядел обеспокоенным, но Байрон начал вставать.

– Полежать успею в гробу, – откликнулся он. – Нет желания, мой друг, лежать тут в темноте, словно прижатый тяжким грузом к постели. Знаете, чем дольше лежишь, тем сильнее страх, что никогда не сможешь встать. Руки, ноги немеют. Говорить не с кем. Эх, Пьетро, главное мое беспокойство об Аде! Августа пишет, что девочка чувствует себя хорошо. А я думаю о том, чтобы мои болезни не передались ей. Мои болячки, привычки, дурной характер…

Джордж встал, взял трость и устало пошел к двери. В последний момент он надел любимое кепи и ловко вытащил зонт из подставки, выглядевшей в данной обстановке совершенно неуместно.

– Пойдемте, не будем заставлять нас ждать, – и уже с куда большей прытью Байрон начал спускаться вниз по лестнице. По крыше барабанил дождь, но идти было недалеко.

У Стенхоупа разговор крутился вокруг первых выпусков газеты. Перри, не будучи сильно подкованным в издательском деле, тем не менее говорил дело:

– Иностранцы не могут читать газету, потому что она издается на греческом.

В этот момент вошедший в комнату Байрон поспешил согласиться с инженером:

– Я готов написать несколько статей и перевести их. Я вижу, вы, дорогой Перри, разбираетесь не только во взрывчатке!

Стенхоуп и Перри заулыбались. Простоватый, но обладавший приятным, веселым характером инженер нравился английским и немецким филэллинам, которые любили проводить с ним время. Байрону предложили сидра, разбавленного водой.

– Попробуйте, по-моему, недурен, – сказал Стенхоуп, протягивая стакан.

Байрон сделал глоток, но вдруг его лицо перекосилось. Было очевидно: он не может говорить, а тело сводят конвульсии. Джордж попытался встать, однако ему это не удалось, и он повалился набок. Тело все больше сотрясали судороги. Перри и Тито пытались удержать Джорджа на диване.

– Пошлите за доктором! – вскричал Стенхоуп.

Но через несколько минут, когда пришел доктор Бруно, Байрон уже пришел в себя. Его перенесли домой и уложили в постель.

– Франческо, говорите правду, – потребовал он. – Если приступ приведет к смерти, то будьте честны передо мной.

– Что вы ощущали? – нахмурился врач.

– Боль, – признался Байрон. – Сильнейшую боль. Я все понимал, но не мог говорить, – спокойно перечислял он. – Если бы конвульсии продлились минутой дольше, я бы умер, не выдержав боли.

Несмотря на слабые протесты, Бруно настоял на пиявках. Байрон в принципе не был сторонником подобных методов лечения, но, впервые столкнувшись с таким сильным приступом, он согласился на неприятную процедуру. Бруно открыл банку с пиявками мерзкого серовато-коричневого цвета. Джордж прикрыл глаза. На его висках повисли маленькие кровопийцы – по четыре на каждом. Они быстро напились крови, и Бруно завернул их в тряпку, намереваясь выбросить в очаг. Однако виски продолжали кровоточить.

– Надо срочно остановить кровь, – пробормотал доктор. – Видимо, височная артерия оказалась слишком близко, – он достал ляписный карандаш и принялся прижигать кровоточащие ранки.

Мучения Байрона продолжались несколько часов. Несмотря на предпринимаемые меры, кровь не останавливалась. В итоге к полуночи, промучившись весь день, Джордж потерял сознание. Кровь остановилась, но лицо Байрона стало совсем белым от слабости. Тем не менее наутро он встал с постели, отвергнув все попытки уговорить его отдохнуть и не подвергать себя ненужному риску.

– Я чувствую себя хорошо, – отмахнулся Байрон. – Ваши пиявки устроили мне встряску. Если бы не они, я встал бы еще вчера. Все эти ужасающие методы лечения являются варварскими и не приносят пользы. Мне нужны движение, воздух и привычная еда. И, пожалуйста, Пьетро, будь любезен, принеси красного вина.

На тот день планы Байрона касались двадцати четырех пленных турков, среди которых были женщины и дети. Содержались несчастные в ужасных условиях с самого начала революции. Их судьба мало кого печалила, и, когда Джордж попросил передать ему пленных, никто не возражал, почитая за счастье сбагрить лишние рты. После возвращения Пьетро с бутылью вина они засели за составление письма английскому консулу в Превезе.

– Следует четко обозначить наше желание не просто облегчить страдания пленных, отправив их домой, к семьям, но и просить подобного же отношения к грекам.

Послание было написано, а турки готовились за счет Байрона переправиться к своим…

* * *