Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX — начала XIII столетия

Таким образом, первоначальная основа Сказания о холопьей войне заключала, по всей видимости, повествование о межплеменной борьбе среди северо-западных словен за главенствующую роль в образующемся племенном союзе. Это был процесс консолидации ильменских словен в рамках объединения родственных племен, предшествующий образованию новой союзной организации, включавший помимо словен и другие племена, в том числе иноязычные. Возникновение последней относится приблизительно к середине IX в. Значит, межплеменные стычки, отраженные Сказанием, и формирование союза ильменских словен, следует отнести к несколько более раннему времени. Впоследствии предание о внутренних войнах у словен подверглось переработке с введением в него холопьего мотива, а затем и этот мотив был окрашен в тона, связанные с эпохой колонизации новгородскими словенами Поволжья и Прикамья, с временами удалого ушкуйничества, активными деятелями которого выступали не только свободные новгородцы, но и холопы. Отсюда, быть может, пошло «охолопливанье» начального сюжета Сказания. Впрочем, есть возможность объяснить появление холопов в рассматриваемом памятнике с помощью стародавних обычаев и нравов. Вспомним, что «примученные» племена поставляли победителям рабов, платили различные дани. Положение покоренного племени или общины было ущербным с точки зрения представления древних о свободе. Поэтому киевляне, привыкшие повелевать Новгородом, презрительно называли новгородцев плотниками, удел которых «хоромы рубить» своим господам.^{180} Но особенно красноречивы слова ростовцев, третировавших владимирцев как жителей подчиненного им пригорода: «Пожжем и попалим град Владимерь весь, и посадим в нем посадника своего; те бо суть холопи наши, каменосечци, и древодели и орачи, град бо Владимерь пригород наш есть Ростовскиа области».^{181} Не исключено, что холопы вошли в Сказание под воздействием подобного рода исторических переживаний. Все это убеждает нас в том, что Сказание о холопьей войне может служить источником, освещающим отдельные моменты межплеменной борьбы в союзе ильменских словен с целью завоевания в нем господства.

Борьба эта шла с переменным успехом. Сперва племя ладожан выбилось в лидеры, чему были свои причины, и прежде всего то обстоятельство, что словене, поселившиеся в Нижнем Поволховье, будучи оторванными от основной массы словен, облюбовавших для своего размещения Приильменье и верховье Волхова, и уязвимыми со стороны внешних врагов, нуждались в сплочении, чтобы выжить. Соединение родов в племя и создание племенного центра здесь, видимо, произошло раньше, чем у южных сородичей, что дало ладожским словенам перевес и выдвинуло Ладогу на первый план. Но по мере того, как интеграционные процессы набирали силу у приильменских словен, поражение Ладоги и утрата ею передовых позиций в системе властвования в формирующемся племенном союзе словен было лишь делом времени, поскольку именно в верховьях Волхова и в Приильменье образовалась наиболее густая сеть поселений, т. е. концентрация населения. Как показывают археологические данные, «северо-западное Приильменье и исток Волхова стали центром пришедшей сюда северной группы славян. Этот район, характеризующийся легкими почвами, благоприятными для первоначального земледельческого освоения, и обширными заливными лугами, превратился в одну из наиболее населенных и освоенных в сельскохозяйственном отношении областей Новгородской земли».^{182} По своим материальным и людским ресурсам племена Верхнего Поволховья и Приильменья имели преимущество между другими племенами словен, в том числе словенского племени с центром в Ладоге. Этим и объясняется господствующее положение новгородцев, которое они в конечном счете заняли в словенском союзе. Правда, соперничество Ладоги не было окончательно сломлено. Оно заметно еще и в конце IX в. Однако Новгород, утвердившись в господстве у словен, не упускал его уже из своих рук. Так сложился союз словенских племен во главе с Новгородом. Вполне понятно, что складывание союза было достаточно длительным. Ясно также и то, что ему предшествовала известная разрозненность словенских племен, преодолевавшаяся в ходе развития союзнических отношений. С этой точки зрения не вполне правомерен тезис Г. С. Лебедева о том, что Ладога изначально «входит в единую с Новгородом политическую систему и вместе с ним проходит все этапы развития этой системы».^{183} Изначальной являлась самостоятельность племен, на смену которой пришла со временем называемая Г. С. Лебедевым «политическая система».