Мятежный Петербург. Сто лет бунтов, восстаний и революций в городском фольклоре

Так или иначе, кровавый день 9 января 1905 года стал началом Первой русской революции. В городском фольклоре родилась и соответствующая формула этого общественно-политического явления: «Ко дворцу шли просители, от дворца шли мстители».

По разным источникам, жертвами расстрела мирных шествий в Петербурге стали несколько сотен человек. Только во время разгона путиловцев погибло и было тяжело ранено более сорока человек. За Николаем II закрепилось прозвище «Николай Кровавый».

Между тем Гапон спасся, его увёл с площади эсер П. М. Рутенберг, который по заданию партии участвовал в шествии. В ближайшей подворотне Гапону остригли волосы, переодели в светскую одежду и спрятали на квартире Максима Горького. Говорят, «буревестник революции», увидев Гапона, расплакался, обнял его и сказал: «Ну, теперь надо идти до конца». В феврале того же года Гапона переправили за границу. Там он продолжал заниматься революционной деятельностью, организовывал конференции и съезды, встречался с Лениным, Плехановым и другими русскими эмигрантами. Там же, за границей, подружился со своим спасителем Рутенбергом, как и он сам, скрывавшимся за рубежом.

В конце 1905 года Гапон вместе с Рутенбергом возвращается в Россию и начинает активно заниматься революционной деятельностью.

Тем временем партия эсеров заподозрила Гапона в связях с царской охранкой, обвинила в использовании доверия рабочих к себе и высказалась за «борьбу с гапоновщиной как с демагогией», пригрозив «уничтожить его при первой же подобной попытке». Чаша терпения эсеров переполнилась, когда Гапон будто бы «признался Рутенбергу в своих связях с полицией и попытался его завербовать, утверждая, что, будучи двойными агентами, они смогут оказать большую помощь рабочему делу». Исполнение партийного решения по иронии судьбы поручили человеку, в своё время спасшему его — Петру Рутенбергу. Приговор привели в исполнение 28 марта 1906 года на одной из пригородных дач по Финляндской железной дороге.

Скорее всего, именно эти события марта 1906 года и послужили основанием для создания советского мифа о Георгии Гапоне как агенте царской охранки и провокаторе. В городском фольклоре от Гапона осталось только имя. Согласно «Большому словарю русского жаргона», «Гапонами» на блатном сленге называют политработников исправительно-трудовых учреждений.

2

«Кровавое воскресенье» января 1905 года стало первым звеном в ряду драматических событий, обрушившихся на Россию в этом году. Уже через три дня начались волнения в Риге и Варшаве, а к концу января они охватили Украину, Грузию и Закавказье. В мае началась забастовка рабочих в Иваново-Вознесенске. 14 июня вспыхнуло восстание на броненосце «Князь Потёмкин-Таврический». 19 сентября забастовали типографские рабочие в Москве. Наконец 8 октября в России началась всеобщая забастовка, переросшая в политическую стачку, в которой, по утверждению историков, приняло участие более полутора миллионов человек. В этих условиях 17 октября 1905 года Николай II вынужден подписать Манифест о предоставлении народу «незыблемых основ гражданских свобод», включающих в себя «неприкосновенность личности, свободы совести, слова, собраний и союзов». По сути, это была декларация перехода от самодержавия к конституционной монархии.

Сергей Юльевич Витте

Инициатором и автором Манифеста стал один из крупнейших государственных и политических деятелей России конца XIX — начала XX века Сергей Юльевич Витте. По отцу Витте происходит от обрусевших немцев, а среди предков матери — одна из дочерей известного государственного деятеля, вице-канцлера и одного из ближайших сподвижников Петра I Петра Павловича Шафирова. Витте закончил математический факультет Новороссийского университета, после чего по настоянию родителей пошёл служить в управление Юго-западной железной дороги. Его головокружительной политической карьере предшествовал совершенно невероятный случай, который свёл его с императором Александром III и круто изменил судьбу. Во время подготовки к одному из путешествий императора по железной дороге, Витте оказался единственным, кто открыто и довольно резко выступал против этой затеи. Железная дорога, по мнению Витте, была не готова к предполагаемой скорости движения. «Государю голову ломать не хочу», — будто бы заявил он. Мнение никому не известного железнодорожного служащего Александр узнал только после крушения императорского поезда в Борках. Через год Витте стал министром путей сообщения, а с 1892 года занял кресло министра финансов, что в то время, по сути, ставило его во главе правительства. Враги Витте, которых у него было достаточно, изощрялись:

Премьеров стал у россов
Богатый инвентарь:
Один премьер без носа,
Другой премьер — Носарь.