Мятежный Процион

– Кто старший? – голос Яна постоянно звучал с легкой хрипотцой, и при закрытом забрале боевого шлема ему с легкостью можно было дать лет сорок…

– Сержант Сергей Мухаев, – представился один из бойцов. На веснушчатом лице молодого парня искренняя радость смешивалась с выражением отчаяния и безразличия. Как эти противоречивые чувства уживались вместе, было совершенно непонятно.

– Лейтенант Ковальский. – Ян поднял забрало боевого шлема.

На несколько секунд в небольшой ложбине наступила тишина.

– А нам сказали, что вы погибли… – наконец, сглотнув, выдавил один из бойцов.

– Как видишь, живой, – ответил Ян.

Мари присела на бугорок. Она смертельно устала, к тому же до сих пор давали знать о себе постэффекты введения больших доз успокоительных и снотворных препаратов.

– Значит, офицеров нет? – долетел до ее слуха вопрос Ковальского. – В таком случае я принимаю командование.

– И что? – один из бойцов, который сидел, прислонившись спиной к бетонному забору, резко вскинул голову. В его глазах читался явный вызов. – Чего ты от нас хочешь, лейтенант? Чтобы мы сдохли? Не навоевался еще?..

Мари невольно сжалась, ожидая, что Ян сейчас просто взорвется, но он отреагировал удивительно спокойно:

– Как зовут, боец? – Он присел на корточки.

– Алан.

– А тебя? – Ковальский обернулся к последнему из троицы.

– Рядовой Керби, – с готовностью отозвался тот. – Соул Керби.

– Мы все видели по дороге, ребята. – Голос Яна по-прежнему звучал спокойно, сдержанно, но Мари знала, что в душе Ковальского царит настоящий ад. Она достаточно успела узнать лейтенанта за время их краткого знакомства – с одной стороны, он был явно человечнее, чем это могла показать суровость облика, а с другой – его жгли, глодали изнутри горе и ненависть.

Все они потихоньку сходили с ума, балансировали на зыбкой грани потери рассудка.

Внезапность и жестокость обрушившейся беды оглушали разум, явная неспособность понять причины происходящего, ужас от чудовищных картин, страх, обыкновенный человеческий страх перед собственной смертью – жуткие по своей остроте моральные испытания изменяли душу, ломали рассудок, восприятие начинало притупляться, иные чувства постепенно овладевали сознанием, и страх, засевший глубоко внутри, понемногу трансформировался в нечто иное…

– Я никого не поведу за собой насильно, – в наступившей тишине произнес Ян. – Только прошу, выслушайте меня. Я не представляю, откуда взялись эти сервомеханизмы, – он поморщился и встал, сидеть на корточках было больно из-за открывшейся раны на бедре. Свежая кровь вновь начала пропитывать ткань униформы. – Поймите, ребята, мы можем спрятаться. Просто уйти в город. И вы, и я – мы выполнили свой долг. Но лето не вечно… – Он по очереди посмотрел на внимательно слушавших его бойцов. – Подумайте, какой станет жизнь в городах с наступлением холодов? Как мы переживем зиму без энергии, без припасов… Нас все равно ожидает смерть, только долгая мучительная и… – он запнулся, – мерзкая.

– И что ты предлагаешь, лейтенант? – хмуро осведомился Мухаев, доставая из подсумка мятую пачку сигарет. – Атаковать засевших на станции дройдов?

– Я предлагаю всем вместе подумать, как действовать дальше. Сколько их было? Скольким удалось прорваться к энергоблокам?

– Сколько было, не знаю… – Мухаев искоса посмотрел на Мари и добавил: – А за ограду прорвалось их десятка три. С двумя бронемашинами.

– Нужно пробираться к городу. Доложить обо всем. Их вышибут отсюда, – подал голос Керби.

– Кто вышибет? – негромко осведомился Ковальский, жестом отказавшись от предложенной сигареты.

– Действительно… – без особого энтузиазма поддержал лейтенанта сержант Мухаев. – Мы выдвигались в составе сводной бригады сил безопасности. В городе больше нет резервов. Разве что пара полицейских…

– Ребята, неужели больше никого не осталось в живых?.. – спросила Мари.

– Может, кто и остался, – ответил ей Алан. – Тут все в дыму было, когда дройды пошли на прорыв. Наших точно всех положили… – в его глазах сверкнула слеза. – Эти суки железные перли напролом, плевать им на собственные потери, били во все, что движется, как… – Он не выдержал и умолк, махнув рукой.

– На, – Мухаев протянул ему сигарету. Повернувшись к Мари, он добавил: – Должно быть, ты права. Кто-то еще должен был уцелеть в этом содоме. Не одни мы… Ты тоже так думаешь, лейтенант?

Ян кивнул.

– Нужно обойти периметр станции. Тихо и осторожно, под прикрытием ограды. Если соберем хотя бы человек десять – можно будет подумать о проникновении на территорию. Не атакой в лоб, конечно.

– Если отобьем станцию – им хана, – глубоко затянувшись, произнес Алан. Очевидно, за прошедшие несколько минут он успел обдумать перспективу, скупо обрисованную Ковальским. – Не хочу подохнуть от голода или замерзнуть, – скривился он.

– Ты? – Ян посмотрел на Мухаева.

– А что я? – пожал плечами сержант. – Я жить хочу. Прав ты, Ковальский, без энергии нам худо придется. Друг друга убивать начнем… Я это почему-то чувствую.