Мятежный Процион

Ян отчетливо видел, как далеко внизу среди флайкаров снуют маленькие фигурки дройдов.

Выезд на магистраль!

Подле него скопилось десятка три машин, и, стремительно скользя над ними, Ян одной рукой вырвал из подсумка гранату, просто уронив ее вниз, за ней следующую и еще одну, пока не опустел специальный клапан надетой поверх бронежилета разгрузки.

Описание событий занимает гораздо больше времени, чем реальное действие.

Между моментом множественных взрывов, вырвавших часть фасада здания, и яркой вспышкой, сверкнувшей меж тесно припаркованных флайкаров, прошло не более семи-восьми секунд.

Еще через миг ноги Ковальского коснулись тверди, и вновь ураганная взрывная волна ударила в спину, едва не отшвырнув его под колеса разворачивающегося «Акцепта».

Огонь, пожирающий подорванные флайкары, взъярился, моментально охватив огромную площадь, языки пламени доставали до уровня второго витка спирального спуска.

– Молодец!.. – восхищенный голос Мари вдруг сменился болезненным вскриком. Ковальский метнулся к ней, успев подхватить безвольно оседающее тело, а сквозь пламя пожарища в сторону беглецов уже велся ураганный огонь из сотен стволов.

Засветка не давала дройдам прицелиться, но плотность автоматных очередей превосходила все мыслимые пределы.

Дверь бронированного «Акцепта» уже открывалась, Ян, чувствуя, как пули бьют в бронежилет, закрывал собой потерявшую сознание Мари, – он опустил ее тело на заднее сиденье, резко захлопнул дверь, от которой тут же с визгом срикошетило несколько пуль, затем, бегом обогнув машину, вытащил из салона связанного полицейского, который так и не пришел в сознание.

– Извини, браток…

Водительская дверь уже была открыта, он рухнул на сиденье, не поднимая головы, пробежал пальцами по сенсорам панели бортового компьютера, и машина резко рванула с места, уходя из-под шквального огня за спасительный поворот.

Мари болезненно застонала.

Жива…

Больше Яну ничего не было нужно от этого мира. Лишь бы она осталась жива.

Доверившись автопилоту, он, не обращая внимания на собственную боль, перебрался через спинку водительского кресла.

На плече, правом боку и левой руке Мари расплывались темные пятна крови.

Зеленый индикатор системы поддержания жизни часто взмаргивал, свидетельствуя о том, что идет интенсивная терапия – автоматика производила необходимые инъекции…

Вырвались…

Мысль пришла вовсе не торжествующая, они еще не покинули город, но «Акцепт» уже проскочил второе транспортное кольцо и неумолимо приближался к окраине.

Погони не было, ни один полицейский флайкар не мог выбраться с паркинга, оставались лишь блокпосты на выезде…

Разберусь.

Ян не стал снимать с головы Мари боевой шлем, лишь поднял забрало, напряженно всматриваясь в ее побледневшее лицо.

Сейчас она стала средоточием его мыслей.

Он был готов пойти на все, лишь бы она выжила, и хотя ранения не казались смертельными, все равно в груди его стыла глухая тоска.

Ее закрытые глаза, искаженные в момент потери сознания губы, цифра на крохотном тревожном датчике, свидетельствующая, что в экипировке Мари застряло еще не менее тридцати «инородных тел», – все это заставляло Яна трепетать и ненавидеть…

Он даже не взглянул на свой датчик, указывающий, что его бронежилет принял пятьдесят три попадания.

Ковальский не ощущал тела.

Моральная боль оказалась сильнее физической.

Окраинные здания города уже начали понижаться циклопическими уступами, дорога приняла резкий уклон, но «Акцепт», подчиняясь одной из произвольно выбранных программ, не снижал скорости.

Ян верил, что маршруты, заранее запрограммированные Мари, не подведут – она уже однажды доказала ему это.

Они покидали город не победителями и не побежденными.

Израненные, едва живые, они уносили страшную правду о действительном положении дел.

Правду, которая должна стать ключом к коренным переменам либо моральным приговором.

Чем она станет для Яна и Мари, могло показать только время…

На седьмом этаже управления колониальной администрации в кабинете Нагаева два робота технического обслуживания меняли «полковнику» сервоприводы.

Сейчас он выглядел словно хромированный человеческий скелет, кое-где измененный твердой рукой скульптора-механореалиста.

С эндоостова сняли всю пеноплоть, лайкроновые мышцы были сложены рядом с креслом, но, несмотря на свое плачевное состояние, Нагаев уже мог отдавать приказы починенным.

– «Акцепт» с подозреваемыми покинул пределы города. – Доклады от руководителей различных служб шли по каналам связи.

– Что, блокпосты не смогли остановить одну машину? – с досадой осведомился глава колониальной администрации. Он так долго и тщательно разыгрывал свою роль, что даже теперь, когда любое притворство потеряло смысл из-за глобальной утечки информации, не мог излагать свои мысли сухо и сжато без приправы эмоций.

Впрочем, отрицать наличие чувств (по крайней мере, у некоторой части андроидов, населяющих город) было бы глупо.