Мичман Империи. Часть вторая

— Сколько у меня времени? — поднялся и посмотрел на закусившего губу Гусара.

— Уже меньше, часа три, — пожал он плечами, — я буду рядом и откачаю тебя.

Поставил в доспехе обратный отсчет на сто восемьдесят минут.

— Хорошо, — улыбнулся я, и похлопал Мишу по плечу, а затем посмотрел на контр-адмирала, — мы готовы.

— Что ж, успехов, лейтенант.

* * *

Внутри абордажного катера не наблюдалось ни одного гвардейца. Только рота морпехов в гардемаринах. Причём половина из них обер-офицеры, а остальные штаб. Ни одного унтера, если не считать моих бойцов.

Занял место рядом с подполковником Добреевым. Командирское место занял, между прочим. Чокнуться можно. Мичман и командует операцией. У меня в голове это укладывалось только благодаря технике мертвеца и поддержки медикаментами.

Катер тряхнуло, и мы заскользили к покорёженному фрегату.

— Кхм, кхрм, — прочистил я горло, выходя в тактическую сеть абордажной роты. — «Сладкие Грёзы» стандартный проект голландского фрегата, так что действуем по схеме трезубец.

Обозначил в системе три взвода на острие атаки. Проложил им маршруты, каждому к их цели, и назначил резервный отряд поддержки.

Сигналы подтверждений от командиров взводов пришли моментально. Никакого обсуждения. Смущало только, что звания у них были майорские.

Господи, да один только катер с таким экипажем способен захватить целую планету. А о самом крейсере Иване Грозном и говорить нечего. Его бы одного на Тау Метам хватило для отражения атаки флота ССАровцев.

Кажется, подобные мысли посетили ни одного меня. Гусаров и Фея перебороли застенчивость и пристали с расспросами к подполковнику.

— Нет, ребята, — добродушно, оправдывая свою фамилию, отвечал тот. — Мощь, конечно сильная, но против двух эскадр не выстоим. Нам и одной за глаза, дай Бог, в ничью сведём.

— Но, его высокоблагородие размазал целый фрегат… — начал было Гусаров.

— Понимаю, впечатляет, можно и крейсер так заломать, — улыбнулся подполковник. — Но посмотри, чего это стоило? Полбатальона гвардейцев иссушены, и теперь будут месяц отлеживаться в медкапсулах, а сам Михаил Владимирович на пару неделю выбыл.

— Это же была техника заимствования силы? — уточнил молчавший Гвоздь.

— Она самая, — кивнул Добреев. — Силы одного человека, пусть и с индексом в восемьдесят пять единиц недостаточно.

— А гвардейцы батарейки? — а это уже Гадел уточнил.

— Именно, только так обидно звучит, — хмыкнул Добреев, и я понял, что порой такой термин вырывается не только из уст ничего не знающих мальчишек. — Надо говорить источник силы.

— А если их взять больше? Батальон? — не унимался Фея.

— А у нас их и так два батальона на корабле, — улыбнулся Добреев, но что делать потом?

— Потом драться нам? — спросил Фея робким голосом.

— Именно, — снова улыбнулся подполковник, — боезапас на корабле ограничен, и на эскадру его не хватит. Так что в одиночку наш корабль такие схватки не затащит.

— Тогда почему вы в одиночку путешествуете? — удивился Бобёр, — Вас же могут захватить.

— Кто сказал, что в одиночку? — рассмеялся Добреев, а за ним и все морпехи. — Эскадра сопровождения отстала немного, часа через два здесь будет.

— Ваше высокоблагородие, — я тоже решил задать вопрос подполковнику, — не сочтите за оскорбление, а почему на абордаж отправили Вас, а не Полковника? Вы же не боярин.

— Леонтий Карпович, как боярин, отправился на поверхность Гусь-Налимска, помочь Гидеону Святогоровичу, — улыбнулся Добреев, а у меня отлегло от сердца. Спасут Могуту, спасут.

Разговаривали мы всю дорогу. Абордажники оказались общительными и смешливыми парнями. Даром, что офицеры. Вообще, как я заметил, в окружении великого князя все были без пафоса. Если не считать того гвардейца, что меня отгонял от корабля. Видимо, в нашу пользу играло то, что Михаил Владимирович был расположен к нам.

О самом абордаже рассказывать нечего. Сопротивления не было. Просто пришли и повязали выживших противников. Беседа с бойцами и то была интересней. Намного. Хотя…

С другой стороны, этот абордаж оказался одним из самых познавательных. Картину того, во что превратился некогда мощный боевой корабль мне не забыть.

Коридоры палуб то сужались, то расширялись. Где-то их разорвало на части, где-то вогнуло вниз или выгнуло вверх. Когда я воображал себе маховик, о таком даже помыслить не мог. Нечеловеческая сила индекса поражала — за пару мгновений прекрасный, образец человеческого гения превратился в лабиринт безумного архитектора.

Граф Сладкобаев оказался жив. Двери его каюты заблокировало, и он не смог её покинуть. Единственное помещение на корабле, которое не пострадало.

Говорить членораздельно граф не мог. От его щеголеватого вида не осталось и следа. Волосы поседели, глаза поблекли. Кажется, он потерял зрение. Но не слух.

Зачитал ему его права, надел наручники, и мы отправились обратно на крейсер, где я сдал его полковнику флотской безопасности.

Подписал бумаги и сразу на душе как-то легче стало. Будто гора с плеч. Тело же наоборот, налилось усталостью. Захотелось спать. Но сразу уйти к себе в кубрик я не смог. Полковнику захотелось пообщаться.