Мидгард

— Ньёрд и Фрей[6], — ответил Бальдур. — Они сидят за нашим столом, но они не азы. Ньёрд и его сын — из рода ванов, но это долгая история. Я расскажу ее потом. — Он мягко подтолкнул Лифа вперед, к другой части стола, и только теперь мальчик обнаружил между Бальдуром и Тором пустой стул, который, очевидно, предназначался для него. Лиф обрадовался. Ему было бы неловко сидеть по соседству с Одином или рядом с Локи, у которого, единственного в зале, был мрачный вид.

Бальдур заметил взгляд Лифа.

— Ты его боишься? — спросил он.

— Локи?

Бальдур кивнул.

— Я могу тебя понять. Я тоже иногда его боюсь.

Лиф задумался, а потом покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Я не боюсь, но он… — Лиф напрасно старался подобрать подходящее слово, бросил взгляд на Локи, но, когда аз поднял голову, тут же снова отвел глаза. — Он совсем не похож на вас, — сказал мальчик.

— Да, это так, — согласился Бальдур. — Но он на нашей стороне, — добавил он тоном, не терпящим возражений.

Мальчик наконец рискнул задать вопрос, который давно его мучил.

— Когда мы встретили Суртура, — сказал он, — и волка Фенрира…

— Он просил сохранить волку жизнь, — докончил за него Бальдур, когда Лиф замялся. — Я знаю. Ничего удивительного, ведь волк Фенрир — его сын.

Удар молнии посреди зала ошеломил бы Лифа меньше, чем эти слова.

— Его сын? — воскликнул он.

— Да, — сказал Бальдур. — А мидгардская змея — его дочь.

Лиф вытаращил глаза на Локи, потом перевел взгляд на Бальдура и снова — на Локи. Наконец Локи это почувствовал и посмотрел на Лифа. Мальчик был уверен, что он слышал каждое слово из его разговора с Бальдуром.

— Но это… — пролепетал он.

— Ужасно, — согласился Бальдур. — Никто не страдает от этого сильнее, чем сам Локи, и в этом главная причина, почему он молчалив и часто ведет себя враждебно. Многие его боятся, некоторые мечтают, чтобы он покинул Азгард навсегда. Он — бог всех несчастий и бед в мире.

— Почему же тогда вы его не выгоните? — невольно воскликнул Лиф. Он испугался: эти слова вырвались у него очень неосторожно. Но Бальдур только печально улыбнулся и покачал головой.

— Мы не можем его выгнать, Лиф, — сказал он. — Мы не имеем права. Многие из нас думают, как ты, а что касается Тора, то он готов испытать на Локи силу Мьёльнира хоть сегодня. Но все равно он на нашей стороне. В каждом из нас, как и в нем, сочетаются добро и зло.

Лиф облегченно вздохнул, когда открылась дверь и вошел Один. Бальдур немедленно замолчал. Начальник всех азов обошел вокруг стола. Лиф заметил перемену в его настроении и испугался. Если в прошлый вечер Один показался мальчику всего лишь добрым стариком, то теперь он был настроен воинственно.

Простую белую одежду Один сменил на роскошные доспехи из золота и кованого железа, его седые волосы полностью скрывал тяжелый шлем, увенчанный двумя золотыми крыльями орла. На груди, поясе и налокотниках его панциря сверкал перекрещенный символ, в котором Лиф узнал искусно высеченную руну Хагал.

Разговоры и крики толпы, гудевшей минуту назад как разбуженный пчелиный рой, прекратились раньше, чем Один дошел до стола и сел на свое место. Он молча оглядел присутствующих, затем немного наклонился вперед, указал сначала на Лифа, а потом на Бальдура и повелел им рассказать обо всем, что с ними случилось. Теперь Лиф вынужден был рассказать обо всем подробно. Мимоходом он упомянул также и о своих приключениях до встречи с Бальдуром. Один неоднократно прерывал мальчика вопросами, и Лифу приходилось повторять одно и то же несколько раз. Начальник азов не ограничивался только этим и начал расспрашивать Лифа о его прежней жизни: откуда он родом; где, у кого и как он вырос; чему его научили люди, у которых он жил; знал ли он что-нибудь о своем настоящем происхождении и множество других вопросов, ответов на которые Лиф не знал. Он говорил больше двух часов, но и после этого любопытство Одина не иссякло. Он понял, что Лиф уже устал, и оставил его в покое, сказав, что на сегодня хватит.

Когда Один закончил свой допрос, Лиф изнемог, как от двухчасового бега. Ему очень хотелось встать и отправиться в свою комнату, но он не смел об этом просить.

— Итак, вы выслушали все, что рассказал этот мальчик, — помолчав, начал Один. — Вряд ли есть необходимость говорить вам, что означают его слова. День решающей битвы приближается. С нашей стороны было бы неразумно знаки судьбы растолковывать как-то иначе. Мы должны быть готовыми к борьбе.

— К борьбе, которая принесет нам победу! — громогласно закричал Тор. — Последняя Битва не за горами. Но наши дела идут неплохо. Волк Фенрир связан, Мьёльнир снова у нас, а Лиф защищен от преследований Суртура. Благодаря тому, что он сделал, мы выиграли время, которое используем, чтобы подготовиться к битве.

— Ерунда! — презрительно фыркнул Локи. — Ты бредишь, Тор. Лиф — смертный человек, к тому же он — ребенок, которому до совершеннолетия еще четыре года. Каким образом он поможет нам в битве? Воины Суртура изрубят его, как капусту, если до этих пор он не умрет от страха!