Мидгард

Волк завизжал, поджал хвост и как побитая собака попятился по сугробам обратно в лес. После этого старая женщина направилась к Лифу. Гневное пламя в ее глазах превратилось в выражение доброты. Она остановилась перед мальчиком и подняла руку. Ее пальцы коснулись ободранного и обмороженного лица Лифа, и там, где они погладили его кожу, стихли жжение и боль.

— Кто… кто вы? — пролепетал мальчик. — Что…

Но старуха, покачав головой, перебила его.

— Не спрашивай, — сказала она. — Я не должна тебе отвечать. И ты не должен был встретить этих злополучных врагов. Придет время — и ты все узнаешь. — Она улыбнулась. — Мы еще увидимся, Лиф.

Лиф растерянно заморгал. Ему захотелось спросить старуху, откуда она знает его имя, но в эту минуту ее тонкие пальцы коснулись его лба. Лиф успел почувствовать, как подогнулись колени и как старуха подхватила его и мягко опустила на снег. Вскоре мальчик погрузился в глубокий сон.

Глава третья В ПУТЬ!

Очнувшись, Лиф заметил, что лежит в кровати, а Фьелла прикладывает к его лбу мокрое полотенце. Его тело налилось тяжестью и потеряло чувствительность. Он попытался вытащить из-под одеяла руку, но не смог. При малейшем движении грудь пронзала острая боль. Снаружи выл ветер. Под его порывами содрогался весь дом.

Затем Лиф почувствовал, что мокрое полотенце исчезло со лба. Над ним появилось лицо Фьеллы. Ее взгляд выражал озабоченность и одновременно глубокое облегчение.

— Наконец-то ты проснулся, — сказала она.

Лиф захотел ей ответить, но в горле у него так пересохло, что он не смог произнести ни звука.

— Подожди, — сказала Фьелла. Она встала и скрылась. Лиф услышал шепот: Фьелла тихо переговаривалась с кем-то стоявшим по другую сторону кровати. Затем она вернулась с миской дымящегося супа в руках. — Ешь. Это укрепит твои силы после всего, что произошло.

Лиф послушно приподнялся и молча подождал, пока Фьелла подложит ему под спину одеяло. Каждое движение стоило Лифу больших усилий. Когда он взял миску с супом, его пальцы так дрожали, что Фьелла, покачав головой, решила накормить его сама. Лиф не возразил, хотя в другое время отказался бы наотрез. Но сейчас он был слишком слаб, чтобы демонстрировать гордость.

Теплый суп действительно пошел ему на пользу. Ощущение тяжести в теле хотя и не проходило, но постепенно превращалось в приятную усталость. С каждой ложкой Лиф все больше чувствовал, как он проголодался.

Пока он ел, собралось все семейство: сначала пришел Озрун в толстом, обледеневшем тулупе, с покрытой инеем бородой, а вскоре за ним — Мьёльн и Свен. Скалла была в доме. Именно с ней шепталась Фьелла, прежде чем принести Лифу миску супа.

Когда Лиф покорно поглощал суп, все пятеро молчали, но от мальчика не ускользнуло то, что все на него глядели как-то странно. Лицо Озруна было неподвижным, а взгляд очень серьезным. На лицах Мьёльна и Свена отражалось облегчение. Наверное, Озрун устроил им взбучку, когда они вернулись без Лифа. Мальчик не знал, радоваться ли ему. Мьёльн часто бывал злопамятным.

Когда Лиф доел суп, Озрун подошел к его кровати. Его волосы были влажными, от одежды исходила ощутимая волна холода.

— Ты хороню себя чувствуешь? — спросил он.

Лиф робко кивнул. До сих пор он избегал смотреть на Озруна, но теперь, когда приемный отец стоял вплотную к кровати, ему некуда было девать глаза. Он приготовился к упрекам, которые неминуемо посыплются на него.

— Хорошо, — тихо сказал он. — Только… я немного устал. И болит голова.

— У тебя был жар, — сказал Озрун.

— Жар? — удивился Лиф. — Но ведь я никогда не болел.

— Но ты никогда и не лежал полночи в снегу, — ответила Фьелла вместо мужа. Она решительно отстранила Озруна и опустилась на стул рядом с кроватью Лифа. Лиф не сомневался, что она это сделала, чтобы защитить его от отца. Фьелла улыбнулась, наклонилась вперед и приложила ладонь ко лбу мальчика. Ее пальцы были прохладными, но, возможно, Лифу только показалось, потому что его лоб был горячим.

— Ну как? — спросил Озрун.

— Жара почти нет, — ответила Фьелла. — Но ему необходимо полежать в постели несколько дней.

— Несколько дней? — Лиф привстал, но тут же опустился снова и, встретившись глазами с Озруном, замолчал. Облегчение во взгляде отца перешло в гнев, который Лиф слишком хорошо знал. Ничего удивительного — иного он и не ожидал.

Фьелла, которая, как и Лиф, почувствовала угрозу в глазах Озруна, повернулась к нему с умоляющим видом, но ее муж не обратил на это внимания.

— Глупый мальчишка! — сказал он. Лиф ожидал от него более крепких слов, но и это безобидное выражение испугало его не на шутку, ведь он знал, что отец сейчас зол, как никогда. — Сколько раз я должен напоминать тебе, что в бурю опасно выходить из дома? Сколько раз я тебе говорил, что ты обязан вернуться домой сразу, как только увидишь в небе тучи! Ты вообще знаешь, что ты натворил?

— Я… я только хотел сходить за коровой! — начал оправдываться Лиф. — Я боялся, что ты…