Миф о Христе. Том II

Но когда, после разрушения Иерусалима, благочестивые иудеи, лишенные политической самостоятельности, свое национальное единство и свою внутреннюю связь могли находить только в единстве национальной религии, когда они вследствие этого туже стали затягивать узду церковного управления, а односторонним, чисто внешним соблюдением закона превратили монотеизм в застывшую догму, тогда Иисус отделился от Яхве, бог религии сект противостал богу официальной религии в качестве самостоятельного божественного существа. И только теперь возникла та смертельная вражда, с одной стороны, между фарисеями и книжниками, отстаивавшими с крайней нетерпимостью монотеизм в его отвлеченной форме и в связи с этим исполнение всех ритуальных предписаний закона, с другой стороны, — сектами, которые, как это рисуют нам евангелия, пользовались также симпатиями простого народа. Под страшным гнетом политических и социальных условий, среди лишенного прав и искореняемого иудейского народа, принимая во внимание потребность времени, которая с потерей храма достигла высшей степени, казалось, что теперь на самом деле пришло то время ужаса, о котором предсказывали пророки, что оно должно было прямо предшествовать пришествию мессии. Следовательно, теперь должны были осуществиться данные раньше обетования. А в этом заключалось для иудейских сектантов требование выйти со своим «гносисом» из замкнутости и тайников мистических сект и кружков на проповедь своей веры в Иисуса всему народу.

Возбуждаемые, быть может, своими видениями, в которых, по их мнению, они созерцали телесный образ воскресшего «господа», бродили в то время вестники этой религии и разносили по стране «благую весть» о скором пришествии мессии и о близости наступления царства небесного. На площадях и улицах звучал призыв к перемене образа мыслей чрез веру в господа Иисуса Христа. Только благодаря этому сделалось опасным данное новшество в официальной иудейской религии. «Огромный скачок от мессианской надежды, витавшей еще в голубой дали, к уверенности в обладании, в исполнении, эту радость, это славословие богу за то, что он дал им со своим рабом Иисусом, как все это выступает пред нами в древних молитвах», Вейс может объяснить себе только фактом существования «реального Иисуса», «влиянием его личности» и событиями его земной деятельности.

Но эта уверенность в обладании давно была собственностью иудейских сектантов, прежде чем они стали выступать со своей верой на более широкую сцену и делать ее предметом открытой пропаганды. Впрочем, может быть, Павел и другие уже раньше сделали в этом отношении почин. И если это только теперь стало проявляться с полной решительностью и в большей степени, то не потому, что исторический Иисус послужил причиной этого, а потому, что общее положение вещей того времени воспламеняло религиозное чувство, и для сектантов являлось прямо-таки обязанностью и долгом «открывать» соплеменникам и остальному человечеству свое «ведение» (гносис) о происшедшей искупительной смерти спасителя и о близости царства небесного и, таким образом, вызывать в них необходимую для спасения перемену мыслей. Правда, и остальные иудеи верили в скорое пришествие мессии. Но эта вера так часто уже была обманута, что ее сила и убедительность все более и более угрожали улетучиться. Сектанты же владели сильной порукой за эту веру в своей как астрально, так и на пророках обоснованной культовой легенде об Иисусе, который, будто бы, добровольно принес себя в жертву, дабы вернуться потом в роли царя и судьи над своим народом. Это было ново, необычно, но как раз благодаря этому оно овладевало умами того времени и находило у собственных иудейских соплеменников тем большее признание, поскольку эта вера обращала свое острее против ханжества и высокомерия фарисеев, и поскольку возврат сектантов к простой, понятной морали пророков и сборников изречений всех тех людей, которые искренно заботились о своем внутреннем совершенстве, предоставлял возможность религиозного спасения. Может быть, в это время были внушены слова Луки (11, 52): «Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения (гносис); сами не вошли и входящим воспрепятствовали». Эти слова относятся к тому, что представители официальной иудейской религии отказались от своей прежней склонности к астрологии и стали бороться против астрологических умозрений гностиков. Вместе же с тем стало рушиться астральное обоснование мессианской надежды, оставалось только пророческое; исконно-астральный Иисус начал тем более бледнеть и уступать место историческому Иисусу, чем глубже новая вера проникала в массы, чем больше гносис применялся к пониманию простого народа, для которого мнимая историчность спасителя становилась возмещением утраты мифического и астрального характера религиозного мировоззрения гносиса.

и) Иисус, фарисеи и книжники.