Миф о рациональном избирателе. Почему демократии выбирают плохую политику

Не правда ли удивительная ситуация! Как исследователи экономисты не упоминают основанные на систематических предубеждениях экономические взгляды; но когда они преподают, они принимают эти взгляды как данность. Можно, конечно, обвинить косные учебники в том, что они отстают от переднего края исследований, или преподавателей в том, что они не знакомят студентов с самыми современными научными результатами. Но гипотеза о том, что люди имеют экономические взгляды, основанные на систематических предубеждениях, не была фальсифицирована [т. е. не была опровергнута]. Она почти не проверялась.

Я утверждаю, что устная традиция преподавания экономики предоставляет экономическим исследователям широкие возможности для формулирования научных гипотез. В то же время поскольку эта устная традиция практически не подвергалась анализу, в ней есть что критически исследовать. Самуэльсон дает нам надежду, что мы можем спать спокойно, пока он будет продолжать писать учебники. Но два факта могут вызвать у нас бессонницу. Факт 1: среднестатистический студент, прослушавший вводный курс, получает обескураживающе мало экономических знаний. Если у него были фундаментальные предубеждения вначале, то скорее всего у него останутся значительные предубеждения по окончании курса. Факт 2: студенты, которые показывают результаты ниже среднего, по уровню знаний превосходят среднестатистических граждан. Большинство избирателей не проходит ни одного курса по экономике. Перспектива того, что худшая половина класса будет голосовать по вопросам экономической политики, вызывает тревогу; а уж осознание того, что обычные люди уже это делают, наводит ужас. Типичный избиратель, к мнению которого прислушиваются политики, скорее всего не смог бы получить зачет по базовому курсу экономической теории. Неудивительно, что так часто торжествуют протекционизм, регулирование цен и другие дурацкие меры.

Предпочтения по поводу взглядов

Растущую озабоченность наиболее развитых стран своей международной конкурентоспособностью следует рассматривать не как обоснованное беспокойство, а как мнение, которого придерживаются вопреки неопровержимым свидетельствам об обратном.

И тем не менее очевидно, что людям нравится иметь такое мнение: стремление в это верить выражается в удивительной склонности сторонников доктрины конкурентоспособности обосновывать свою точку зрения недобросовестной и глубоко ошибочной арифметикой.

Paul Krugman,

Pop Internationalism[52]

Против моего тезиса чаще всего высказывается возражение теоретического характера: он-де полностью противоречит характерному для современной социальной науки подходу с точки зрения «рационального выбора». Мой коллега Робин Хансон емко называет модели рационального выбора «историями без дураков». Я же основное внимание уделяю глупости (folly), или, в технических терминах, «иррациональности».

Кто-то может сказать: «Если теория рационального выбора не соответствует фактам, то тем хуже для теории!» Но такая реакция была бы преждевременной, поскольку существует подходящий способ примирить эту теорию со здравым смыслом. Первым шагом на этом пути стал бы отказ от сомнительных аналогий между рынком и политикой и между совершением покупок и голосованием. Благоразумное общественное мнение является общественным благом[53]. Когда потребитель покупает не то, что он думает, что покупает, все риски ложатся на него. Но когда избиратель имеет ошибочные взгляды на государственную политику, издержки несет все население страны.

Отказ от ложных аналогий между совершением покупок и голосованием возвращает нам необходимую интеллектуальную гибкость, делая менее бросающимся в глаза противоречие между теорией и здравым смыслом. Но как можно разрешить это противоречие? Для этого нам не нужно отворачиваться от экономической теории. Необходимо только лишь расширить ее понимание человеческой мотивации и познавательной деятельности.