Миф о «застое»

В.К.: Но вот ноги растут именно оттуда, с 58-го года.

Корр.: Существование свидетельских показаний о причастности одного из руководителей Советского Союза к ЦРУ представляет не только историческую ценность. Ведь многие процессы последних лет Советского Союза становятся более ясными, если знаешь, что один из руководителей выполнял просто-напросто заказ геополитического противника. Это касается и сегодняшних реалий. Мы все очень хорошо знаем, что Яковлев возглавлял идеологию. Именно он провёл в конце восьмидесятых годов чистку в средствах массовой информации, именно он поставил тех главных редакторов, которые активно разрушали Советский Союз, кого назвали прорабами “перестройки”. Именно он воспитал целую плеяду, которая до сих пор, в общем-то, во многом определяет идеологический климат в стране и руководит средствами массовой информации. Причём, многие из них даже записались сейчас в патриоты. Но к Яковлеву они испытывают пиетет.

Слушатель: Три коротеньких вопроса. На первый, наверное, нельзя дать ответ. Почему этот сотрудник КГБ пришёл после смерти Яковлева? Второй вопрос. Яковлева нет, но есть Горбачёв, и почему Горбачёву сейчас на уровне парламентской комиссии не задать вопрос в лоб: приходил ли к нему Крючков с подобным сообщением? И третий вопрос: если это было и Горбачёв сказал “нет”, а Яковлев при Горбачёве вознёсся в члены Политбюро, то не является ли тем же самым и Горбачёв?

В.К.: Я начну, если вы позволите, с третьего. Не был ли и Горбачёв? Так вот, я так и считаю, то есть я из разговора с Анатолием Сергеевичем понял, что, когда Крючков разговаривал с Горбачёвым, он ему не назвал информаторов в штабе этого сенатора именно потому, что понял, что этот информатор сгорит. И ведь неслучайно Крючков никому никогда не рассказывал и не рассказывает о своём разговоре. Я думаю, что и не расскажет. А первый вопрос самый лёгкий: не после смерти. Он пришёл ко мне 8 апреля 2005 года. Я ещё и сегодня колебался, идти или не идти на эту передачу. Но вчера поговорил с Анатолием Сергеевичем, он себя очень плохо чувствует. Он сказал фразу, которая меня, собственно говоря, и подвигла. Он сказал: вот генералы, которые занимались сжиганием этих личных дел (Как видим, эти четверо генералов работали в руководстве КГБ; видимо, среди «сжигателей» был и Калугин; пятым агентом был Яковлев. – А. С.) Я, кстати, его спросил, не боится ли он их подставить? Он сказал: “Нет, скоро и я уйду. И что же, так всё и останется?” Я его спросил об этом, потому что для меня это тоже было ошарашивающе, так как я лично знал Яковлева. Я спросил, предполагает ли он такое развитие событий? Но он сказал: “Я не хочу умирать, не предав гласности то, что знаю”» [ «Дуэль», 2006, январь, № 4].

Далее. Виктор Казначеев, работавший при Горбачёве вторым секретарём Ставропольского обкома, приводит письмо ветеранов КГБ: «Неуважаемый сэр! Нам нет нужды называть свои имена. Почти всех нас вы знаете лично, с остальными, Бог даст, познакомитесь в зале суда. Вы нас никогда не любили, и это неудивительно: вы не без оснований опасались, что когда-нибудь мы раскроем вашу двойную жизнь. Докопаемся до обстоятельств вашего предательства, как это случилось с Огородником, Толкачёвым, Шевченко и другими изменниками Родины и вам придётся отвечать за содеянное. К сожалению, подчиняясь законам профессии, большую часть этого срока мы вели наблюдение за вами порознь, из-за жёсткой конспирации, не зная всего объёма поступающей на вас информации. Только этим, да ещё тем, что при прежнем режиме вы относились к числу “неприкасаемых”, и объясняется то обстоятельство, что мы не имели возможности и права обратиться к вам лично или через газету. Теперь, выйдя в отставку, мы обменялись информацией, и ничто не может помешать нам привлечь к общественному, а, возможно, и уголовному, суду (Комментарий: а кто вам мешал бить в набат, когда получили информацию, что Яковлев – шпион? Кого (и чего) вы – генералы – боялись? Потерять персональную пенсию? – Л.С.)

Итак, впервые в поле нашего зрения вы попали в 1987 году. Поводом послужила добытая нами стенограмма состоявшейся ещё в мае 1978 г., т. е. вскоре после побега Шевченко (Сотрудник МИДа и зам. генсека ООН. – А. С.), когда вы были послом в Канаде, беседы с одним из членов канадского правительства. Как следовало из стенограммы, вы полностью одобрили поступок Шевченко, а заодно допустили несанкционированное разглашение сведений, составляющих государственную тайну, а именно – сообщили некоторые подробности завершившейся в марте 1978 г. операции по внедрению в агентурную сеть канадских спецслужб сотрудника КГБ, в результате чего в Канаде разразился политический скандал. Эта операция имела кодовое название “Турнир”. На ваше счастье, к моменту получения этих сведений вы были уже членом Политбюро и нам было категорически запрещено не то, что сообщать, но даже получать подобную информацию. (Чего вы боялись? Сообщили бы в зарубежную газету. Но загранкомандировки дороже Родины. – А. С.).