Миф о «застое»

2.03.23 – Лучше меньше, да лучше. У пациента то же самое состояние, что и в предыдущие дни (не двигается стопа, язык обложен, трясение в руке). Он плакал, принял веронал, бром, валериану. Сделана гимнастика. Был озноб, поставлена грелка. Дан феин. Сделана электризация. Принял на ночь снотворное [428; с. 137]. Так и хочется добавить: и написал огромную статью в 17 страниц прекрасным языком. Ясно, что если бы во время «перестройки» «Дневник дежурных врачей» был бы опубликован, то вопрос об исполнении «Завещания» отпал бы сам собой. Но тогда о том, что Ленин просто не мог писать и диктовать, молчали все, в том числе и врачи.

Ясно, что «Дневник дежурных секретарей» был «подкорректирован» после смерти Ленина [292; с. 77, 267].

Валентин Сахаров пишет, что «Дневник секретарей» чётко разделяется на две части. До 18 декабря 1922 года записи носят делопроизводственный характер – конкретные поручения и пометки об их выполнении. Записи за 19–21 декабря не велись, но на листах имеются даты, проставленные Н.С. Аллилуевой, с интервалом 4–5 строк: 19/XII, 20/XII, 21/ XII, 23/XII. Видимо, в эти дни от Ленина не было распоряжений [292; с. 70].

А вот с 23-го изменяется характер записей – они становятся не деловыми, а «мемуарными», в «Дневнике» записывают что-то об отношениях Ленина к другим руководителям, и т. п. [292; с. 71].

После 23-го имеются пометки, сделанные неизвестно кем. Есть среди них одна – и какая! – на ней основаны все рассуждения о «хорошем Ленине» и «ужасном Сталине». Запись от 1 февраля, пометка на полях неизвестным лицом: «В.И. сказал: если бы я был на свободе (сначала оговорился, а потом повторил, смеясь: если бы был на свободе), то я легко бы всё это сделал сам» [292; с. 75]. Вспомните, во время «перестройки» только и писали, что, мол, Сталин установил для Ленина тюремный режим! А ведь этот «факт» противоречит последующим записям: в этот же день Фотиева записала о контактах с Цюрупой, Свидерским и Аванесовым. В другие дни – контакты с миром также никто не ограничивал (например, записи от 3, 5, 12, 14 февраля).

Но – что главное! – публикаторы «Дневника» в ПСС (т. 45) без оговорок печатают все эти пометки, как будто они были в подлинном «Дневнике»!

Сахаров: «Таким образом, всё, что нам известно о записях “Дневника”, начиная с 23 декабря 1922 года, говорит против признания этого документа ценным источником по истории работы Ленина над последними статьями. Он ценен и важен как источник по истории фальсификации ленинского “Завещания”».

Но их авторы не согласовали свои действия. Почему? Трудно сказать, видимо, в суматохе тех дней посчитали этот вопрос не очень важным – мол, и так пройдёт.

Но когда эта «корректировка» была сделана? Существует т. н. «Дневник» М.И. Ульяновой. Это – составленная ей сводка информации о работе Ленина над последними статьями. Так вот: «Наличие многих разночтений с “Дневником секретарей”, а также отсутствие в её тексте специфической информации, которую бы она могла получить только из него, позволяет предположить, что он ей в это время был не известен» [292; с. 78].

«Дневник» Ульяновой свидетельствует, что «через несколько лет после смерти Ленина она практически ничего не помнила о его работе в этот период, хотя постоянно находилась около Ленина» [292; с. 78]. Конечно, не помнила, ибо Ленин был тяжело болен и не работал.

М.И. Ульянова умерла в 1937 г. и, следовательно, до этого времени она «Дневник секретарей» не видела.

Секретарями Ленина были Фотиева и Володичева.

«Главной» была Лидия Александровна Фотиева. В 1918– 30 гг. она была секретарём СНК и СТО, одновременно – личным секретарём Ленина. Как и все «ленинцы», была репрессирована… А вот и нет: с 1938 г. – директор Музея Ленина, одновременно (1941-45) – в ЦК МОПР (Международная организация помощи борцам революции). Умерла в 1975 году.

Заметьте, одна из немногих приближённых к Ленину людей не была фигурантом ни одного «процесса». Почему? Не знаю, я нигде не читал об этом. Вообще, наша историография сосредоточена только на нескольких «ленинцах». А кто такая эта Фотиева?? Обычный секретарь… но как-то забывают, что она была не только секретарём Ленина в Горках, но и секретарём СНК и СТО в самые первые годы революции, т. е. была допущена почти ко всем «тайнам власти».

Работая в Музее, она могла ежедневно изучать подлинные документы Ленина и, следовательно, могла их «корректировать», что она и делала – см. далее.

Теперь о текстах самого «Завещания». Ленин мог написать «Завещание»? Нет, не мог, ибо умирать не собирался, никогда ни с кем не говорил о том, что «завтра» умрёт. Тем более, состояние здоровья не позволяло ему что-либо писать.