Мифология. Фантастические истории о сотворении мира, деяниях богов и героев

Геракл и Эврисфей

Ата — безжалостная богиня обмана, дочь Зевса. Ее стопы мягки, неслышны, когда она приближается; тихими шагами ступает она не по земле, а по головам людей. Она причиняет много вреда, подстрекает обычно двух людей друг против друга и порабощает одного из них. Некогда, правда, она жила на Олимпе, но случилось, что она не пощадила самого Зевса.

В тот день, когда в Фивах, окаймленных прекрасными стенами, должен был родиться Геракл, Зевс похвастался перед остальными богами:

— Слушайте, слушайте, боги! Илифия даст сегодня солнечному миру мужа, который будет господствовать над всеми окружающими. Он произойдет из семьи, возникшей от моей крови.

Но супруга Зевса, Гера, задумала обмануть Зевса. Она так сказала ему:

— Поклянись мне нерушимой клятвой, что только тот будет господствовать над всеми окружающими, кто именно сегодня родится в этой семье, происходящей от твоей крови.

Так сказала Гера, и Зевс не заподозрил коварства. Он поклялся великой клятвой, и благодаря этой клятве Ата овладела им. А Гера поспешно оставила вершину Олимпа и быстро добралась до Аргоса. Там правил Сфенел, изгнавший законного царя Аргоса — Амфитриона. Гера проникла к жене Сфенела и помогла ей произвести на свет ребенка, хотя для этого еще не пришло время. К Алкмене же Гера не допустила Илифию, задержав ее. Затем Гера явилась с известием к Зевсу, сыну Крона:

— Отец Зевс, владыка сверкающих молний, слушай, какую весть я принесла тебе. Уже родился славный муж, который будет управлять жителями Аргоса. Это — Эврисфей, сын Сфенела. Он достоин того, чтобы царствовать, так как он внук твоего сына Персея.

Зевс почувствовал острую боль в сердце. Схватив Ату за ее густые волосы, он с гневом поклялся, что она не будет больше пребывать на Олимпе, что Ата, которая всем вредит, никогда не возвратится на звездное небо. Он повернул Ату и сбросил ее с Олимпа. Так Ата попала к людям, чтобы вредить людским делам.

Но и Зевс также горько вздыхает, вспоминая об Ате, когда видит милого сына Геракла на неподобающей работе, выполняющего трудные приказания Эврисфея[64].

Геракл-дитя

Гераклу и его брату Ификлу, который был моложе Геракла на одну ночь, исполнилось десять месяцев. Алкмена, их мать, омыла их обоих, покормила грудью и вместо колыбели уложила на ночь в медный выпуклый щит, который Амфитрион принес домой с войны. На прощание она погладила их головки и прошептала им:

— Спите, мои крошки, пусть сон ваш будет крепким и сладким, спите, мои душеньки, два маленьких братца, я вас берегу как зеницу ока, спокойно отдыхайте и просыпайтесь с веселым рассветом.

И она покачивала огромный щит, пока дети не заснули. Потом успокоился и весь дом.

Но около полуночи коварная Гера подослала двух злых змей, с тем чтобы они погубили маленького Геракла. Извиваясь синими кольцами, проскользнули змеи через порог; в их глазах светился убийственный огонь; шипя, несли они смертельный яд на своих жалах.

Но Зевс стерег прекрасных сыновей Алкмены. Когда змеи извивались уже вблизи медного щита, над щитом-колыбелью появился яркий свет, и дети проснулись.

Ификл расплакался, как только заметил разинутую пасть змеи, взобравшейся на край щита; он отбросил ногой шерстяное покрывало, точно хотел убежать на своих слабых ножках. Маленького же Геракла даже его няня никогда не видала плачущим. Теперь он смело выступил против опасности, маленькими ручонками он крепко, как оковами, сжал горло каждой змеи. Змеи обвили руки Геракла, его спину, стараясь таким образом освободиться.

Между тем плач Ификла разбудил Алкмену. Она громко стала будить мужа:

— Проснись, Амфитрион, проснись, вставай скорее, не теряй времени на то, чтобы обуваться и одеваться. Разве ты не слышишь, как плачет наш младший мальчик? И разве ты не видишь, что сейчас, среди ночи, по стенам струится какой-то чудесный свет?

Амфитрион поднялся и снял с гвоздя свой прекрасно выкованный меч. В этот момент чудесный свет уже исчез и ночной мрак снова окутал опочивальню. Проснулись также и слуги и, зевая, протирали глаза.

— Скорее, скорее, слуги, — кричал Амфитрион, — дайте свет, откройте дверь!

Сразу же поднялась беготня. Кто со светильником, кто с факелом, зажженным от очага, все поспешили в покой детей. Всякий хватал что попало, все растерянно озирались, никто не понимал, что случилось, и покои наполнились недоумевающими слугами.