Мифы

В составленные Светонием биографии грамматиков (20) входят сведения о другом ученом, носившем это имя: Гай Юлий Гигин, родом из Иберии, учился у Александра Полигистора, был отпущен Августом на волю и назначен им главою Палатинской библиотеки. Он общался с Овидием и историком Клодием Лицинием и составил многочисленные сочинения, из сохранившихся названий которых ни одно не может быть связано со сборником кратких пересказов мифов. Отождествление автора «Мифов» и Гая Юлия Гигина отвергается большинством исследователей: глава Палатинской библиотеки и друг Овидия не мог писать таким бедным и не всегда правильным латинским языком, как автор «Мифов», и допускать такие ошибки в переводе с греческого, как те, примеры которых будут приведены ниже[9]. Карл Ланге предполагал, что мифографические труды любимца Августа были впоследствии кардинально переработаны, сокращены и интерполированы полуобразованным анонимом[10]; слабым местом этой гипотезы является гипотетичность самого существования у Гая Юлия Гигина таких трудов.

Таким образом, о биографии Гигина, написавшего «Мифы», ничего не известно. Дефицит живого представления об авторе, имеющий место всегда, когда речь идет о писателе, известном только по сохранившейся книге, восполняется лишь интуицией исследователей. Признаваясь, что основанием его суждений является только впечатление от внимательного чтения Гигина, Роуз[11] представляет себе его недоучившимся провинциальным юношей, почти мальчиком, смело взявшимся (возможно, по совету учителя) за работу, которая была ему не совсем по силам. Через несколько лет, усовершенствовав свое знание языков и других наук, он начал работу над «Астрономией» (в предисловии к которой содержится признание автора в своей молодости). Неоспоримо в этом портрете то, что Гигин, безусловно, не принадлежал к культурной элите своего времени.

Гигин-переводчик

Основная часть книги Гигина является переводом с греческого (совсем не обязательно одной и той же книги). Свидетельство этого — остающиеся в ней фрагменты недопереведенного греческого текста (например, не поддающиеся переводу этимологии в фабуле 7 или ставящие Гигина в тупик сложные греческие слова, как в фабулах 12, 14), а также неясные места, которые могут быть объяснены только переводом с греческого (ср. фаб. 15). Гигин иногда даже создает латинские «неологизмы», калькируя греческие слова или придавая им латинскую форму[12]. В отдельных случаях, насколько можно судить, имело место непонимание греческого текста (см. прим. к фаб. 12, 135, 165). В целом же, как можно предполагать, в процессе перевода «аттическая» простота оригинала, сохраненная у близких Гигину по форме и дошедших по-гречески Антонина Либерала или Парфения, часто оборачивалась примитивностью, лаконизм — сбивчивой краткостью, а место искусственной и искусной наивности ученых греков занимала неподдельная наивность далеко не столь ученого переводчика.

В книге есть и места, латинское происхождение которых несомненно. Число их незначительно: это фабулы, пересказывающие Вергилия (108, конец фаб. 273) и Овидия (134, 181), цитаты из латинских поэтов (фаб. 8, 177), басня о Заботе (220), а также другие места, отмеченные в комментариях. Неизвестно, являются ли они результатом работы первого составителя-переводчика или одного из тех, кто перерабатывал книгу впоследствии. При этом самые известные мифы, связанные с Римом (Эней, Ромул и Рем, Нума Помпилий) все-таки остались за пределами книги.

Забавно, что некий грамматик, не обращая внимание на греческое происхождение книги Гигина, перевел (или начал переводить) ее обратно на греческий. Случаи обратного перевода были не столь уж редки в единой, но двуязычной литературе империи. Фрагменты этого перевода, содержащие 7 фабул и заглавия еще 25-и (не все из которых сохранились в латинском тексте) были обнаружены в начале XIX века в составе так называемых Hermeneumata Leidenses, учебной хрестоматии переводов с латинского, подписанной именем Досифея Магистра[13].

О датировке и языке

Эти выписки из греческого перевода Гигина ценны тем, что они датированы; они сделаны 11 сентября 207 года от Р. Х., причем книга Гигина была тогда, по словам переводчика, всем известна; сам перевод на греческий был, следовательно, сделан еще раньше. Это устанавливает terminus ante quem, верхнюю границу датировки.

Terminus post quem, нижняя граница, не может быть установлен столь точно. Составитель не мог жить раньше авторов использованных им книг. Наиболее поздним из безусловных источников книги Гигина являются схолии к Аполлонию Родосскому (см. фаб. 14), составление которых датируется временем императора Тиберия или даже Клавдия и позже, т. е. первой половиной I века от Р. Х.[14] Таким образом время составления книги Гигина приходится на эпоху Антонинов (конец I — середину II века от Р. Х.), или на конец II века.