Мифы и мины для подрыва Российской государственности

Из личных воспоминаний А. Бражникова: «Отец мой Григорий Андреевич, тогда шестилетний мальчик, рассказывал, как вместе со своим отцом, моим дедом Андреем Степановичем, в 1933 году на станции Таловая Воронежской области увидел остановившийся у вокзала эшелон, прибывший с Украины. Из вагонов стали выносить на носилках неподвижные тела в расшитых рубашках-вышиванках. Батя мой по малолетству еще не понимал, что это были трупы умерших от голода. Такой же украинец в вышиванке увидел, что дед несет под мышкой купленный на привокзальном базаре каравай хлеба, подбежал к нему и вцепился в хлеб зубами. Дед Андрей, мужик высокий и крепкий, оторопев от такой наглости, с размаху ударил „хохла“ по лицу. Тот рухнул навзничь, но, теряя сознание, продолжал лихорадочно жевать драгоценный хлеб.

Увидев это, дед вдруг заплакал навзрыд: „За что ж я его? Ведь он же голодный!“ И накормил бы, может быть, этого украинца, но дома была такая же голодная семья. Природная доброта жила в русских людях даже во время страшного голода, вот только накормить ею всех голодных, к сожалению, было невозможно».

Другой миф, связанный с коллективизацией, – о том, что раскулаченные навсегда становились лишенными гражданских прав, так называемыми «лишенцами». Уже в 1934 году ЦИК принял постановление о восстановлении кулаков в правах, благодаря чему мы получили первого президента СССР Горбачева, внука раскулаченного, и первого президента России Ельцина, который имел раскулаченного отца. Кулацкое происхождение не помешало им получить прекрасное образование и сделать головокружительную партийную карьеру.

И ведь сколько лет эти два индивидуума носили в груди неутоленную жажду классовой мести, как иллюстрацию сталинского тезиса о том, что «по мере строительства социализма усиливается классовая борьба». Жаль, что КГБ запрещалось подвергать проверке комсомольских и партийных функционеров, ибо тогда ничего у этих перевертышей со своей притаенной жаждой классового реванша не получилось бы!

Много твердят «либерасты» о «крепостном праве» в советской колхозной деревне: мол, крестьяне, не имея паспортов, были закабалены на вечное рабство за жалкие трудодни, прозванные «палочками». И опять вранье! Найдя работу в городе или выезжая туда на учебу, сельский житель всегда мог получить общегражданский паспорт в сельсовете или там же получить справку, на основании которой получал паспорт в городе.

Трудодни же были весьма справедливой системой оплаты работы колхозников, поскольку колхозы по сути своей были кооперативами, где каждый член – пайщик – имел право на долю коллективной прибыли по окончании сезона пропорционально своему трудовому вкладу, как в натуральном, так и в денежном виде. Некоторые колхозники умудрялись зарабатывать до 100 трудодней за день!

Таким образом, ясно, что никаких «миллионов жертв» в ходе коллективизации не было, зато страна сумела прийти к социальному равенству в деревне и навсегда избавилась от угрозы голода, который случался в России с неумолимой регулярностью, заставляя деревню выживать за счет лебеды, мякины и древесной коры. Страна вымирала целыми деревнями и уездами! Хорошо если «второй хлеб» – картошка выручала!

Достаточно почитать написанную в 1892 году статью Льва Толстого «О голоде», из которой понятно, что Россия вывозила за границу не излишки, а большую часть зерна, предназначенного для пропитания самих хлеборобов, поскольку излишков-то у малоимущих крестьян практически не было. Это надо помнить любителям петь дифирамбы про «хруст французской булки» – далеко не всем, особенно в деревне, она была по карману, все больше угольно-черный хлеб пополам с лебедой. Результаты коллективизации сказались очень быстро – если в 1928 году в деревне было 25 тыс. тракторов, то к 1937 году их насчитывалось уже более 550 тыс., что существенно повысило продуктивность земледелия.