Мифы о Китае: все, что вы знали о самой многонаселенной стране мира, – неправда!

Немецкие войска действовали в полном соответствии с данными им отвратительными инструкциями. Они, правда, прибыли слишком поздно и не были уже в состоянии подавить и в самом деле кровожадное боксерское восстание, но это не помешало им действовать с чрезвычайной жестокостью в окружающих Пекин деревнях. В Европе об этом было хорошо известно. От упоминания Аттилы в речи кайзера произошло прозвище «гунны» — так часто называли немецких солдат во время Первой мировой войны. Впрочем, солдатня других государств отличалась не меньшей хищностью. В дни наступившего после боксерского восстания хаоса французский романист и искатель приключений Пьер Лоти не раз вторгался в пределы Запретного города. «Так интересно каждый день открывать шкафчики и сундуки, находя здесь все новые сокровища. Я уехал из дома с одним чемоданом. Я возвращусь с целой кучей багажа», — хвастался он в письме к жене. Не обязательно быть воинственным «фэнь цин», чтобы подобные описания вызывали у вас отвращение. Историкам свойственно, качая головой и цокая языком, указывать на то, что в эпоху династии Мин Китай «повернулся к миру спиной», после того как император запретил путешествия в чужеземные страны. Тем не менее легко представить себе, что в конце жестокого XIX века многие простые китайцы желали, чтобы европейцы были в равной степени настроены заниматься собственными делами и не лезть в чужие.

В китайском национализме есть еще один элемент, на который, как правило, не обращают внимания, а именно его близость к реформаторскому движению. Путеводная звезда китайской реформаторской интеллигенции поздней эпохи Цин, Лян Цичао, стал радикалом после поражения, нанесенного Китаю со стороны модернизированной японской армии в неравной войне 1895 года. Лян писал, что поражение пробудило китайский народ от «четырехтысячелетнего сна». Изучение трудов европейских политических философов привело Ляна к выводу, что причина могущества индустриализованных стран Запада лежит в их конституционном строе. Эти государства сильны благодаря своему демократическому устройству.

Лян ратовал за конституционную монархию, которая могла бы гарантировать свободу личности и привлекла бы народ к принятию воздействующих на судьбу страны решений, в то же время сосредоточившись на обеспечении безопасности государства. Соперник Ляна, диссидент-республиканец Сунь Ятсен, также выстраивал свою программу вокруг националистической идеи, объявив ее одним из «Трех народных принципов». С годами связи между демократами и националистами крепли. Студенческие протесты и участие интеллигенции в так называемом Движении 4 мая были в 1919 году вдохновлены охватившим население гневом по поводу завершившего Первую мировую войну Версальского договора, по которому, согласно решению европейских сторон, власть над прежде подконтрольными Германии китайскими территориями в Шаньдуне, вместо того чтобы вернуться к Китаю, передавалась Японии. Идейный вдохновитель Движения 4 мая Чэнь Дусю объяснял, почему национализм и демократия в равной мере необходимы для спасения нации. «Мы должны откликаться на требования времени, и национализм стал воистину лучшим средством, с помощью которого китайцы смогут найти путь к спасению, — доказывал он. — Но чтобы вооружиться этой идеей, китайцам надо сначала понять ее смысл… современный национализм является чертой демократических наций, а не наций рабов».

В наши дни идеология, связывающая национализм с политическими реформами, сильна как никогда. Националисты призывают не только к более жесткой внешней политике, но также и к политической либерализации. После протестов 1999 года перед американским посольством в Пекине Ван Сяодун, один из представителей китайской неокоммунистической идеологии, выступил с критикой в адрес подконтрольных государству новостных каналов, не сообщивших о том, что китайское правительство согласилось оплатить ущерб, нанесенный зданию посольства в Пекине во время протестов. Ван заявил, что Китаю нужны правдивые средства массовой информации и правительство, интересующееся мнением народа по поводу подобных уступок. Он пошел дальше, бросив прямой вызов партии своим высказыванием о том, что у народа есть право требовать отставки тех политических лидеров, которые не могут защитить национальные интересы. В более недавнее время, в 2012 году, участники антияпонской демонстрации в Гуанчжоу вышли с транспарантом: «Преобразуйте ярость в силу. Требуйте политических реформ». Коммунистическая партия может раздражаться по поводу выступлений отбившихся от рук и представляющих угрозу китайской экономике уличных националистов, однако в гораздо большей степени партийные кадры напуганы перспективой оказаться сметенными движением националистов, ратующих за демократию.