Читаем Мифы о прошлом в современной медиасреде. Практики конструирования, механизмы воздействия, перспективы использования полностью

Термин неформальное знание позволяет показать личностный аспект познания, его реализацию до оформления в институциональные каноны, диктуемые социальными институтами духовного производства — наукой, религией, искусством. Индивиды, не инкорпорированные в эти институты, производят знание, которое в отечественной теории познания традиционно называли обыденным, повседневным. Однако вне— и доинституциональный аспект познания универсален, включая в себя и мировоззренческие предпосылки познания, и его эмоционально — мотивационный аспект. До того, как знание становится формальной структурой, корректно — организованным текстом, индивиду необходимо пройти субъективный процесс понимания, весьма амбивалентный и экзистенциально — окрашенный. М. Полани так характеризует этот процесс: «всякий акт познания включает в себя молчаливый и страстный вклад личности, познающей все, что становится известным, и этот вклад не есть всего лишь некое несовершенство, но представляет собой необходимый компонент всякого знания вообще»[172]. Полани подчеркивает включенность эстетических, эмоциональных и волевых мотивов в субъективный процесс познания, любви к истине, тяги к интеллектуальной красоте на всех уровнях познания, начиная с животного мира.

Для понимания сущности неформального знания важна выдвинутая М. Полани концепция знания неявного, в соответствии с которой неявным можно считать то знание, которое ученый получил в процессе совместной исследовательской или экспериментальной работы (переданное «из рук в руки»), усвоенное при личных контактах и общении с коллегами[173]. Согласно Т. Дэвенпорту и Л. Прусак, неявное знание может быть понято как изменчивая смесь практического опыта, индивидуальных ценностей, контекстной информации и интуиции, вместе создающих основу для оценки и объединения нового опыта и новой информации[174]. Личностный характер неявного знания позволяет связывать успешность его трансляции с психологическими феноменами, в частности, с эмпатией. Идея неявного знания разрабатывалась в связи с конкретным предметом — научным познанием. Выход за институциональные рамки науки и обращение к неинкорпорированным в ее рамки субъектом и обозначает термин «неформальное знание». Если формат научного знания задается этосом науки, то ключевым регулятором неформального знания является здравый смысл.

В настоящее время обращение к проблеме неформального знания осуществляется в междисциплинарных областях на стыках социальной теории, социальной эпистемологии, теории управления. Представителями последней термин «неформальное знание» используется для описания 1) установок, ценностей, традиций, интуиции экспертов/исследователей, прямо не закрепляемых в текстах — результатах и стандартах экспертизы; 2) распределенного коллективного знания, которым обладает организация как коллективный субъект. Представители социальной теории на основе парадигм общества риска и общества знания развивают идею включения гражданской экспертизы в контроль за развитием науки и научной деятельности, благодаря чему общественность получает доступ к участию в принятии решений о финансировании тех или иных научных направлений, их прямом запрете или инициировании (У. Бек, Г. Бехманн, Н. Штер). Созвучные идеи развивают социальные эпистемологи, исследующие трандисциплинарный характер современной науки, включение в ее рамки вненаучного знания, выходящего за рамки сложившихся дисциплинарных областей, и применяющегося при поддержке и экспертизе научно — технических программ. Однако от констатации новой роли неформального знания в цифровую эпоху необходимо перейти к анализу его производства.

Неформальное знание, производимое обывателями вне институциональных практик, объективируется сегодня в форме контента социальных сетей, сетевых записей различных форматов (микроблог, блог, твитт, пост и т. п.). Повседневное обыденное знание, ранее бытовавшее преимущественно в устной форме и проникавшее в массовое сознание посредством массовой культуры через систему культурных цензов, в условиях социальных сетей становится публичным и получает новые механизмы влияния на общественное мнение (лайки, репосты).

Перейти на страницу:

Похожие книги

1991: измена Родине. Кремль против СССР
1991: измена Родине. Кремль против СССР

«Кто не сожалеет о распаде Советского Союза, у того нет сердца» – слова президента Путина не относятся к героям этой книги, у которых душа болела за Родину и которым за Державу до сих пор обидно. Председатели Совмина и Верховного Совета СССР, министр обороны и высшие генералы КГБ, работники ЦК КПСС, академики, народные артисты – в этом издании собраны свидетельские показания элиты Советского Союза и главных участников «Великой Геополитической Катастрофы» 1991 года, которые предельно откровенно, исповедуясь не перед журналистским диктофоном, а перед собственной совестью, отвечают на главные вопросы нашей истории: Какую роль в развале СССР сыграл КГБ и почему чекисты фактически самоустранились от охраны госбезопасности? Был ли «августовский путч» ГКЧП отчаянной попыткой политиков-государственников спасти Державу – или продуманной провокацией с целью окончательной дискредитации Советской власти? «Надорвался» ли СССР под бременем военных расходов и кто вбил последний гвоздь в гроб социалистической экономики? Наконец, считать ли Горбачева предателем – или просто бездарным, слабым человеком, пустившим под откос великую страну из-за отсутствия политической воли? И прав ли был покойный Виктор Илюхин (интервью которого также включено в эту книгу), возбудивший против Горбачева уголовное дело за измену Родине?

Лев Сирин

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное / Романы про измену
Сталин и репрессии 1920-х – 1930-х гг.
Сталин и репрессии 1920-х – 1930-х гг.

Накануне советско-финляндской войны И.В. Сталин в беседе с послом СССР в Швеции A. M. Коллонтай отметил: «Многие дела нашей партии и народа будут извращены и оплеваны, прежде всего, за рубежом, да и в нашей стране тоже… И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут множество злодеяний». Сталина постоянно пытаются убить вновь и вновь, выдумывая всевозможные порочащие его имя и дела мифы, а то и просто грязные фальсификации. Но сколько бы противники Сталина не стремились превратить количество своей лжи и клеветы в качество, у них ничего не получится. Этот поистине выдающийся деятель никогда не будет вычеркнут из истории. Автор уникального пятитомного проекта военный историк А.Б. Мартиросян взял на себя труд развеять 200 наиболее ходовых мифов антисталинианы, разоблачить ряд «документальных» фальшивок. Вторая книга проекта- «Сталин и репрессии 1920-х-1930-х годов».

Арсен Беникович Мартиросян

Публицистика