Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

Весьма значительная доля истины содержалась в теориях евразийцев, которые трудно даже понять, почему так плохо кончили, скатившись в большевизм? Сей последний вопрос очень бы даже стоило глубоко и основательно исследовать, что говорится sine ira et studio[739].

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика «Монархическая этнография», 9 июля 1983, № 1720, с. 2.

Под давлением

Какой хотят видеть Россию ее враги? В том числе те американцы, которые в ней видят (не совсем без основания…) опасную соперницу для своего государства. Есть, возможно, и другие американцы, но они в политике роли не играют.

Во-первых – очень маленькой. Если уж нельзя ее с маху совсем уничтожить, то надо ее свести к минимальному размеру. И, в меру достижимого, сделать ее нежизнеспособной, как с экономической, так и с военно-стратегической точки зрения. Многое в этом плане уже и осуществлено, но пока недостаточно. Поэтому США будут всячески поддерживать любые сепаратизмы: самоедский и чукотский, если удастся их создать. Это им тем более удобно, что подлинные-то интересы народностей России им совершенно безразличны; потом можно их бросить, а надо, так и предать…

Но тут беда. Пока жив русский дух, – жива Россия. Чтобы с нею расправиться, необходимо подавить ее культуру (опасно притягательную для инородцев, иноземцев и даже вовсе иностранцев). Как за это приняться? Ключ ко всякой культуре, – ее язык. Русскому языку и объявлена война. Она активно ведется; но мы ее не замечаем.

Наводнение чужих, в большинстве ненужных слов, хотя и имеет характер стихийного бедствия, в реальности не столь уж опасно. Наш язык его бы переварил, – как переваривал несколько раз за свою историю нашествие иных языковых влияний. Нужен подрыв изнутри, разрушение грамматического строя, вековых традиций. Лучше, понятно, – полегоньку, постепенно, и не слишком заметно.

Например, вот мы взяли у соседей, а то и издалека, массу потребных чужих слов, их адаптировали и приспособили. В том числе, например, оно и понятно, ряд географических названий. Притом брали главным-то образом у французов и у немцев; очень мало у англосаксов. Теперь идет последовательное выравнивание русского языка под английский. С типичной ревностью истерической женщины господствующие в мире англо-американцы выкорчевывают у нас все то, что говорит о старых связях с иными народами.

Почему русские говорят и пишут Лиссабон? Не сметь! По-английски пишется через одно с; и вы так должны! Почему в России – несколько веков – племя индейцев Центральной Америки именовали караибы? Называйте их впредь карибами! Что это еще за Антильские острова? Перекрестите их в Карибские и совсем уж нагло: Гольфстрем, взятый, видимо, у шведов, превращается во сверхуродливый Гулфстрим (!).

Большой русский писатель В. Солоухин, обладавший безошибочным чувством родного языка, горячо возражал против нововведений, как уиски вместо виски, и Уотсон, вместо Ватсон. Увы, к его голосу, в этом вопросе, как и во многих других, публика не прислушалась. Слишком уже его протесты шли против течения…

Еще хуже бьют по основам нововведения вроде написания всех славянских имен иных народов, как становящиеся несклоняемыми Яновски, Македонски, Кински. Неизбежно, со временем это охватит и русские фамилии, как Воскресенский или Петровский, а через фамилии разрушится, в конце концов, вся падежная система нашей речи, и на месте русского возникнет уже совсем другой язык…

Нажим на язык не в состоянии, натурально, удовлетворить запросы врагов. Вводятся в астрономических дозах всякие прелести Запада вроде порнографии и наркомании, культа наслаждений и разврата, и общего принципа полного аморализма, под флагом подражания Америке.

Но тут налицо серьезные препятствия. Яд направлен в первую очередь на молодежь. Однако русской молодежи, как русским вообще, присуще стремление к неким (хотя бы и меняющимся во времени) высшим идеалам. Многим навязываемый им гедонизм просто не подойдет, а другие, окунувшись в его волны, выйдут и отряхнутся. И даже у тех, кто на 100 % проникнется американскими воззрениями, не возникнут ли опасные мысли? Вот вроде таких:

Соединенные Штаты – великая держава, имеющая огромный вес на мировой арене. Не попытаться ли нам создать вот такую же и Россию? Северная Америка состоит из множества областей с большими между собою различиями. Не должна ли бы и Россия быть вроде нее: с различными, допустим, штатами, но – в своих естественных пределах (включая, скажем, Кавказ, Среднюю Азию, и уж, конечно, Украину)?

А это бы уже совсем никуда не годилось! Ведь самое, самое главное: изгнать Россию из Европы и преградить ей путь в Азию; пусть задыхается, варясь в своем котле. Тогда она волей неволей встанет на колени перед дядей Сэмом, и тот сможет ей диктовать что ему вздумается.