Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

Однако, обратимся к основной, доминирующей идее писателя. Он горячо атакует немецких ученых, отводивших в своих исследованиях об истории индоевропейцев первую роль германцам и порою принижавших славян. Ну, это делали, в общем, самые глупые из немецких ученых. Трезвый вывод тот, что не надо им подражать. А именно это Петухов и делает. С чувством воспаленного национализма, он уверяет нас будто славяне были, так сказать, главными индоевропейцами, составляли как бы основной ствол, от которого все прочие индоевропейские племена отделились.

А это уж никак не соответствует реальности. Конечно, славяне суть индоевропейцы, и ничуть не хуже остальных. Они выделились из первоначальной общности наравне с другими, как и те смешиваясь с чуждыми народностями и нередко их ассимилируя. Верно и то, что во многом славяне (и, в частности, русские) в большей мере сохранили грамматическую структуру индоевропейского праязыка, чем большинство остальных потомков индоевропейцев; например, в области склонения. Хотя, впрочем, наши ближайшие соседи и родственники литовцы ее сохранили еще лучше, чем мы.

Превознесение своей нации, своего племени за счет других и вопреки истине, вот это и есть дурной романтизм (оговоримся, что романтизм, как литературное движение был, сам по себе, очень положительным фактором в истории культуры; именно с него пошло исследование фольклора и национальных преданий). Напротив, при честном и объективном подходе, – всегда необходимом в науке, – можно в сфере исследования прошлого индоевропейцев открыть много нового и важного. И вот это послужит тогда на настоящую славу русской науки. Тогда как, восхваляя самих себя и выставляя сами себя на первый план, мы рискуем себя же и дискредитировать.

И, во всяком случае, к подобной работе надо относится серьезно и добросовестно. Книжка же Петухова, увы, годится только для малоподготовленного читателя; да и того (что самое худшее!), не просвещает, а дезориентирует. Компетентный же лингвист, да, полагаем и этнолог, прочитав, закроет ее в лучшем случае со снисходительной улыбкой, а то и с гримасой досады.

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), 20 февраля 1993, № 2220, с. 2.

Лингвистика на высшем уровне

Книга американца Меррита Рулена «The Origin of Language» (Нью-Йорк, 1994), одного из самых выдающихся и замечательных языковедов нашего времени в мировом масштабе, построена на весьма оригинальной схеме.

Он адресуется, в принципе, к читателю, знающему только один английский язык и никогда не занимавшемуся лингвистикой, причем приглашает его руководствоваться исключительно одним критерием здравого смысла. Затем он излагает основные принципы и исторические вехи языкознания: и дальше переходит к вещам, которые уже ни в каком учебнике или курсе лингвистики не найдешь!

Он не только защищает идею моногенеза, иначе говоря, происхождения всех ныне существующих и существовавших прежде, но исчезнувших языков от одного первоначального языка человеческого рода (что, заметим мимоходом, вполне соответствует рассказу Библии!), но и пытается восстановить этот язык, давая множество его предполагаемых примеров. Эта часть его работы есть, конечно, наиболее спорная, но, безусловно, и специально интересная.

С самой же гипотезой моногенеза мы безусловно согласны, и множество его аргументов в пользу таковой представляются абсолютно неопровержимыми. В остальном, его работа, – как, впрочем, и любой труд по истории какой-либо науки, – представляет собою горестный итог ошибок и заблуждений, вытекающих из ограниченности и упорства специалистов. Причем особенно эти недостатки стали выпирать в научной деятельности за последнее время, в нашем веке, в связи с расцветшей узкой специализацией лингвистов: стало среди них модным знать если не один какой-либо язык, то одну группу языков, игнорируя все другие и как огня боясь сколько-нибудь широких сравнений. В том числе знатоки индоевропейских языков, даже самые талантливые и эрудированные, ни за что не желают допустить мысли об их родстве с другими языковыми группами, – и это вопреки обильному накопившемуся материалу!

Можно гордиться, что решительный толчок в данной области дал наш соотечественник, безвременно погибший в молодом возрасте В. Иллич-Свитыч, создав (в чем он шел по стопам датчанина Х. Педерсена[761] и итальянца А. Тромбетти[762]) ностратическую теорию, формирующую родство шести языковых семейств: индоевропейского, уральского, алтайского, картвильского, дравидского и семито-хамитского.

Живо и просто написанная работа Рулена, доступная любому интеллигентному человеку и не требующая никаких предварительных познаний, читается как роман. Роман, не лишенный трагизма: верные теории, далеко двигающие вперед наше понимание языковых процессов (тесно связанные с историей человечества в целом) сплошь и рядом отвергались господствовавшими авторитетами, и их признание приходило лишь после смерти их создателей…