Мифы об идеальном человеке. Каверзные моральные дилеммы для самопознания

Безусловно, мы можем представить себе ситуации, взывающие к чувству стыда. Ежедневно читая американские газеты, можно найти десятки вещей, достойных стыда: коррупция, море лицемерия, использование власти ради своего обогащения, пренебрежение долгом, расизм, непорядочность, и это все только про Теда Круза![196] Мы инстинктивно чувствуем, что, стыдя людей за их проступки, мы служим важной цели: заставляем этих плохих людей чувствовать себя плохо из-за всего плохого, что они сделали, или по крайней мере заставляем хороших людей понять, что люди, совершившие дурные поступки, плохие. Но чтобы стыд стал моральным сдерживающим фактором, должна установиться причинно-следственная связь между совершенным поступком и этим чувством, которое мы хотим им внушить. В случае с бампером Saab его… не было. Царапина на бампере не имела ничего общего с ураганом «Катрина» за исключением того, что эти два события произошли одновременно. Правда, что разрушения в городе важнее поцарапанного бампера? Конечно. Ни один человек не поспорил бы с этим[197]^, [198].

Но проблема с тем, что я сделал, — ладно, одна из проблем, их было несколько, — в том, что начинать такую случайную моральную атаку просто несправедливо. В мире почти всегда происходит что-то более важное, чем то, о чем спорят двое. Допустим, мы заняли 50 долларов у сестры и должны вернуть их через неделю. Если она придет к нам через неделю и попросит свои деньги, можно просто посмотреть новости, найти информацию о каком-то бедствии и сказать: «Как ты смеешь просить у меня деньги, когда в Южном Судане голодают дети!» Стыдить кого-то за то, что он думает об Х, когда где-то происходит совершенно не связанное с ним, но более ужасное событие Y, — так себе идея. Есть даже термин для этого: «самдурачничество».

Такой прием чаще всего используется в качестве оборонительной стратегии. Человека ловят на чем-то плохом — на чем угодно, от настоящего преступления до немного оскорбительного высказывания в интернете, — и вместо того, чтобы признаться в этом, он говорит: «Ты сам дурак, ты же сделал [Х, что намного хуже]!» или «Ну а вспомни, когда ты поступил плохо!»[199] или «Как насчет того, что я совершил и [хороший поступок Y]?» Это способ бросить пыль в глаза обвинителям, на миг ослепляя их и давая шанс вырваться на свободу. Почти все высказывания, начинающиеся с фразы «а ты» или «ну а вспомни, когда ты» неоправданны, потому что по определению они не устраняют моральный недостаток того, кто поступил плохо. Допустим, Тим отпускает мизогинную шуточку. Его друг Джо звонит ему и говорит, что Тиму должно быть стыдно за сказанное. Тим отвечает: «Да ладно, можно подумать, ты идеальный? Однажды ты украл животное из контактного зоопарка!» Даже если это правда, это не имеет никакого отношения к действиям Тима. Он использует аморальный проступок, совершенный обвинителем, чтобы намекнуть, что обвинение необоснованно или скомпрометировано. Это глупо. Правдой может быть и то и другое: Джо не должен был красть животное, а комментарий Тима был действительно мизогинным. И главное: если Джо однажды украл зверюшку, это не лишает его возможности указывать на то, что Тим сказал что-то оскорбительное.

Вот еще один пример: после 11 сентября 2001 г. возникли споры по поводу предложения построить мечеть рядом с тем местом в Нью-Йорке, где стояли башни-близнецы[200]. Те, кто выступал против, повторяли по сути одно и то же: мы построим мечеть в Граунд-Зиро только после того, как в Саудовской Аравии возведут синагогу! Отсюда вопрос: почему американский народ должен принимать решение, основываясь на том, что делает Саудовская Аравия, учитывая тамошнюю… скажем так, сомнительную репутацию в области прав человека? Когда речь идет о религиозной свободе, разве США не должны стремиться стать выше, чем Саудовская Аравия? Это был откровенно лицемерный аргумент, связывающий действия одной страны с действиями другой без веской причины. Любой родитель наверняка понимает эту стратегию: мы приказываем детям перестать смотреть телевизор, а они отвечают, что родители Мэдисон разрешают ей смотреть телевизор пятнадцать часов в день! Что ж, отвечаем мы, Мэдисон — кошмарная девочка, а ее родители так напились на школьном благотворительном вечере, что после его окончания пожарным пришлось нести их в такси. (На самом деле мы этого не говорим, хотя нам и хочется, а отвечаем коротко: «Ты не Мэдисон, а мы не ее родители».) «Кто-то сделал что-то плохое, поэтому нам тоже можно поступить плохо» — неубедительный аргумент с точки зрения этики.