Мифы, предания и сказки фиджийцев

Мы, дети лифука, живущие на Лакемба, не настоящие жители Лакемба. Наши отцы жили на Мбау, и это была их земля, пока не пришла какая-то явуса с Вити-леву. И боролись они много дней, и пришел в смятение дух наших отцов. Тогда они вскричали: "Орро!"[151] — и сказали тем, чужим:

— Оставьте нас в живых, мы будем служить вам.

На это те вожди ответили:

— Вы будете жить и станете нашими рыбаками.

И так сделались наши отцы рыбаками у мбауанцев. Это было в старые-старые времена, когда нас было много и мы жили все вместе в своем краю. Было у нас там два рода — мбу-тони, жившие вдоль берега, и люди лифука, жившие в глубине острова. Вот почему их называют горцами[152]. И то были хорошие дни, потому что люди с Мбау были добры к нам. Они были большие, высокие, настоящие вожди, и вели себя как подобает вождям. Мы любили их и всегда воевали на их стороне и побеждали везде, и стала наша земля великой и могучей. Во всех поселках на берегу боялись нас, все приносили нам дары и считали своими властителями. Зло же все пошло из-за огромной рыбы — из-за одной огромной рыбы вспыхнула вражда между нами и мбауанцами; так были изгнаны мы из своего края — земли отцов — и оказались разбросаны повсюду на Фиджи. И вот как это вышло. Некоторые из наших пошли на риф ловить рыбу и пронзили копьем одну рыбищу — такую огромную и длинную, какой раньше и не видали. Никто даже не знает, как она называется — известно только, какая она была огромная. И она была очень вкусная.

Наши сказали:

— Зачем нам нести эту рыбу к нашим господам, детям Мбау? Лучше мы съедим ее сами и будем молчать об этом, чтобы не стало ничего известно и не вышло из этого зла.

И они съели рыбу, и все молчали об этом, даже женщины, и так это оставалось неизвестным. Но один мальчик взял ребро той рыбы и сделал из него себе лук: ребро было длинным, прочным и очень подходило для дуги лука. А мать этого мальчика — ее звали На-мбуна — положила в корзину наживку, и они вдвоем пошли на риф ловить рыбу[153]. Мбауанцы тоже оказались там. Они увидели, как мальчик стрелял в рыбу из лука, и сказали:

— Что за лук! Что за белизна! Как он сияет на солнце!

Они позвали мальчика:

— Эй, мальчик! Покажи-ка нам свой лук! Э, да это не дерево! По ведь это и не человеческая кость. Из чего ты его сделал, скажи-ка!

Он же отвечал:

— Господа мои, это кость огромной рыбы.

Те воскликнули:

— Огромной рыбы! Что это за рыба? Кто поймал ее, когда и где? И что с ней потом сделали?

— Мы поймали, — отвечал мальчик. — Мы поймали и съели там у себя. Вот, смотрите, у моей матери, у На-мбу-ны, в корзине лежит наживка, на которую ее ловили.

Тут мбауанцы разгневались — велик был их гнев — и сказали:

— Убьем этих наглецов и сожжем их селение!

И они приготовились к бою, а наши люди в страхе укрылись в своих жилищах, и весь поселок огласился стонами, и они говорили:

— О горе, увы, увы! О, эта огромная рыба, и зачем только мы съели ее — вместо того чтобы отдать нашим повелителям, нашим господам мбауанцам?! А теперь мы все умрем, мы уже мертвы, уже мбокола!

Наконец мбауанцы напали на них. Но только испустили они свой боевой клич, как из моря стала медленно подниматься огромная волна: все выше поднималась она, пока те шли, а лишь остановились — и она остановилась. И они стояли раздумывая, что же это. И вошел дух в их игреца, тот упал на землю, содрогаясь[154], а все собрались вокруг него, чтобы узнать волю духа. И дух приказал им:

— Оставьте их в живых, и лифука, и мбу-тони. Пусть живут, только гоните их прочь из этого края. Пусть они готовят свои лодки и, когда все будет собрано, поднимают паруса: я уведу их туда, где моей волей им предначертано теперь жить.

Тогда сказали мбауанцы:

— Пусть живут.

Наши же люди стали готовиться к отплытию.

А на Лакемба в это время было вот что. Там для вождя готовили огромный кусок тапы. Его разложили на траве под солнцем — рисунка на нем тогда еще не было[155].

Однажды вождь решил пойти искупаться и сказал своей дочери, госпоже Ланги[156]:

— Я иду купаться, ты же сторожи тапу. Если пойдет дождь, сразу собери ее и беги с ней в дом.

Вождь ушел, а его дочь посмотрела на небо, посмотрела во все стороны — на север, на юг, на запад, на восток, — нигде не было ни облачка, и тогда она решила: "Не будет никакого дождя, пойду-ка я посплю в тени".

Пока она спала, небо почернело, а когда она проснулась, тана была совершенно испорчена дождем. Вернувшись с купания, отец очень рассердился и вскричал:

— Что же это? Бездельница! Соня!

И он принялся колотить ее, бил, пока не устала рука, а потом выгнал из дома. Рыдая, она пошла на берег, собрала много спелых кокосов, соединила их все вместе — получилась высокая гора. Эта гора кокосов была даже выше уровня прилива. Девушка взобралась на нее и стала ждать прилива — а тогда на рифе было сухо. Когда же пришел прилив, ее вынесло ветром в море на этой горе кокосов. Ветер дул не очень сильно и нес ее к Ра, а она сидела и плакала о своем отце, о друзьях, о покинутом доме.