Мифы воды

Взять хотя бы коварную терминологию. Английское слово mermaid чаще всего переводят на русский как «русалка», хотя некоторые словари дают и иные варианты: «морская дева», «сирена», «наяда». В обиходе существо с телом женщины и рыбьим хвостом также называют, как правило, русалкой. На самом деле русалка — персонаж славянского фольклора, который не связан с морем, не имеет химерических черт да и в целом относится к нечистой силе, а не к альтернативному виду разумных существ, обитающих в море! Славянская русалка — лесной, луговой, речной дух с вредным характером; она появляется на свет, как правило, из-за определенных обстоятельств, связанных с рождением или смертью ребенка или молодой женщины (например, в русалку может превратиться некрещеное дитя или девушка, умершая незамужней). Даже если русалка имеет отношение к озеру, реке или болоту (то есть в нее перевоплотилась утопленница), у нее нет хвоста. В случае перевода на английский правильнее использовать заимствованное слово rusalka, а не упомянутое выше mermaid. Кстати, в славянском фольклоре есть и классические морские девы, женщины с рыбьими хвостами (фараонки).

Но это еще не вся путаница! Два других словарных варианта — «сирена» и «наяда» — тоже нельзя назвать абсолютно верными в семантическом и историческом смысле, причем не только в русском языке. Дело в том, что сирены — персонажи древнегреческой мифологии, те самые, чье пение едва не погубило Одиссея со спутниками, — изначально были наполовину птицами. Этот мифологический факт подтверждается множеством вещественных доказательств, скульптур и рисунков на древних амфорах. И есть немало текстов, которые говорят о том же: к примеру, в «Описании Эллады» Павсания упоминается о том, что музы, одержав победу над сиренами в состязании по пению, ощипали их перья и сделали себе венки. Если придерживаться древнегреческой терминологии, то женщину-рыбу правильнее было бы именовать «тритонкой» (хотя это была бы русалка с двумя хвостами, которая встречается на старинных картах и европейских гербах).

Фигурка сирены. 330–332 гг. до н. э.

Национальный музей, Варшава

Примерно до VII–VIII веков сирена оставалась женщиной-птицей, а потом в каталоге удивительных существ Liber monstrorum de diversis generibus ее облик преобразился — и получилось именно то создание, которое мы привыкли называть «русалкой».

Что касается наяд, а также нереид и океанид, то все они относятся к водным нимфам, природным божествам, и отличаются как от сирен, которые ближе к демонам, так и друг от друга. Многочисленные наяды были локальными божествами, в чьем ведении находились, к примеру, источники, колодцы или ручьи; иногда в мифах говорится о них как о дочерях богов, в том числе речных: Скамандра, Гидаспа, Инаха и так далее. Наяда могла стать возлюбленной или женой как бога, так и смертного и родить ему детей. В средневековый период этот античный мифологический мотив был по-прежнему широко распространен в Европе, только прекрасные девы, так или иначе связанные с источниками и реками, назывались не наядами и даже не нимфами, а ундинами — к ним вернемся чуть позже, у их мифа есть одна важная особенность, касающаяся человеческой души. Нереиды, в отличие от наяд, были связаны с морем и считались дочерями морского старца Нерея и океаниды Дориды; эти красивые девушки, как уже было сказано, символизировали все благие свойства морских просторов и глубин. Океаниды — три тысячи дочерей двух титанов, Океана и Тефии, — были, как бы парадоксально это ни прозвучало, божествами рек. Напомним, сам Океан в контексте древнегреческой мифологической географии тоже река, опоясывающая плоский обитаемый мир.

В Греции есть легенда про Фессалонику, сестру Александра Македонского, которая от скорби после его гибели попыталась утопиться, но превратилась в морскую деву и поселилась в Эгейском море. Встретив какой-нибудь корабль, она обязательно спрашивает моряков: «Жив ли царь Александр?» Если ответить, что да, живет и здравствует, правит всем миром, то Фессалоника не причинит никому вреда. Но горе тому, кто скажет ей правду…

К легендам о морских девах (наядах, нереидах, ундинах и т. д.), с которыми у воды знакомится какой-нибудь герой, тесно примыкают истории о волшебных женах, лебединых девах — оборотнях, способных менять обличье, снимая и надевая шкуру с перьями или крылья (необязательно лебединые). Хадебурга и Зиглингда, вещие сестры из «Песни о Нибелунгах», — именно лебединые жены, которые «носясь, как птицы… едва касались волн». Типичный сюжет этой категории отталкивается от случайной встречи у воды, в результате которой герой крадет волшебный предмет, не давая деве улететь и вынуждая стать его женой. Позже она возвращает утраченное (конкретный способ и обстоятельства в разных мифах / легендах / сказках описаны по-разному), немедленно исчезает, и протагонист либо отправляется в далекое путешествие, чтобы попытаться ее вернуть, либо осознает всю бессмысленность таких попыток.