Миг единый

Он взглянул на часы: пожалуй, поспеют к шести. Сегодня там испытывают в очередной раз стан бесконечной прокатки… Почти шесть лет ушло на то, чтобы осуществить идею, которая возникла у Юрия Петровича, когда он еще и начальником цеха не был. Его не устраивала работа пятиклетьевого стана: рулон стали подавали на приемный стол, потом — к разматывателю, и начиналась долгая возня с заправкой — конец стальной ленты надо было пропустить через валки, а потом закрепить на моталке. Почти треть рабочего времени стана уходила на вспомогательные операции, которые делались в основном вручную. Какая же, к черту, новая техника! Юрий Петрович хотел установить автоматический заправщик полосы, но из этого ничего не выходило: получалось или слишком громоздкое сооружение, или же безумно дорогое. Тогда он нашел компромиссное решение: увеличить рулоны стали. Но и это оказалось непросто: рулоны ведь поступали из цеха горячего проката, и нужно было там перестраивать всю работу. Тогда решили сваривать полосы. Соорудили специальный аппарат электросварки. Постепенно выяснились недостатки и этого метода. Надо было менять все вспомогательное оборудование стана — оно не выдерживало рулон такого веса, да и краны не справлялись, и сварка часто оказывалась некачественной, при прокате полоса рвалась на швах… Вот тогда у Юрия Петровича и возникла идея: процесс должен быть  б е с к о н е ч н ы м. У стана должны быть такие устройства, чтобы они выпрямляли, растягивали и отлично сваривали полосы и делали бы это автоматически. Тогда через стан пойдет непрерывным потоком стальная лента. Эта идея волновала его все время, и, чем бы он ни занимался, она была на особом контроле, и когда наконец они нашли приемлемое решение, начали его осуществлять, он задумался: как сделать весь металлургический процесс бесконечным — от сталеварения до выпуска готовой продукции. Это стало его мечтой, настоящей инженерной мечтой — создать новый цех, нет, новый завод — весь на автоматике, с самым минимальным числом рабочих… Но это впереди. Впрочем, не так уж и далеко. Что бы он ни делал, чем бы ни занимался, он в первую очередь оставался инженером. Машина была его призванием, и когда о нем заговорили: главное дело Полукарова — управление, он к этому отнесся несерьезно, потому что рассматривал завод как большую машину, которую надо изучить, чтобы легче и проще было управлять ею. Ему казалось нелепым, когда пытались управление выделить в самостоятельную отрасль; для него все было взаимосвязано: машина, которая никогда не бывает совершенной, и управление ею, где настоящий специалист всегда найдет самые простые и экономичные способы, чтобы попусту не тратить свою энергию. Он убедился в этом в первые же месяцы работы на заводе, но по-настоящему ему удалось развернуть их и проверить, когда стал начальником цеха.

Соколовский, который прежде возглавлял цех, взял да и ушел на пенсию. Никто этого не ожидал. Соколовский был крепкий мужик, высокий, широкогрудый, с густой шевелюрой — в ней лишь едва пробивалась седина. На него заглядывались молодые работницы — в таких мужиках чувствуется нерастраченная сила. И когда ему исполнилось шестьдесят, в это даже не хотели верить: уж очень трудно было назвать его стариком. И еще больше удивились, когда он сказал: «Все. Покою душа страждет. Устал я от всей этой суеты. Хочу для себя пожить».

Его провожали шумно: устроили вечер, нанесли подарков. И только когда Юрий Петрович принял цех и стал вникать в дела, выяснилось, как все здесь запутано-перепутано. Все надо было заново перекраивать…

К счастью, цех был новым, и это облегчало задачу: не надо было ломать устоев. И все равно он многого бы не смог сделать, если бы не Леля. Какое же это счастье, что она у него есть! Наверное, иначе бы и жизнь сложилась, если бы не она… Все-таки сколько ни смейся над предопределением, роком, судьбой, а никуда от них не денешься; ведь вот потерял он Лелю после школьных лет, даже забыл о ней, а она опять нашлась. Вот как он ее встретил снова…