Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 6. Часть 8. Под другими знаменами. Часть 9. На кругосветной орбите

На рынке Южных ворот за гроши распродается добротный ширпотреб, за который в Москве берут приличные деньги. Среди многочисленных покупателей замечаем стайки наших «челноков», их коллег из Польши. Они набирают товар целыми партиями, волокут его в огромных чемоданах на колесиках. Через десяток лет некоторые из этих «челноков» превратятся в чванливых олигархов, а пока они обливаются потом, пыхтят, в общем, трудятся как пчелки. Мы тоже кое-что покупаем, Натуля комментирует: «Вещи великолепные, модные и дешевые».

Возвращаемся по ночному Сеулу к остановке бесплатного автобуса, курсирующего между лучшими отелями города. Пешеходов немного, на второстепенных улицах, в переулках и подземных переходах их почти не видно. Но идти почему-то не страшно. Возможно, оттого что прохожие выглядят прилично и ведут себя корректно. Даже те, которые явно подвыпили, покачиваются, не проявляя ни малейшей агрессии. Один выпивоха сблизился с нами и попросил поговорить с ним по-английски. Узнав, что мы из СССР, широко улыбнулся, поднял кверху большой палец, воскликнул: «Горбачев!», отвесил глубокий поклон и удалился с глаз долой.

Еще одна причина нашей умиротворенности – уличные продавцы, спокойно восседающие у россыпи товаров без какой-либо охраны. Даже те лавки, которые уже закрылись, выглядят незащищенными. На некоторых висят хрупкие замки, другие замаскированы брезентом. А в подземных переходах товар продолжает лежать на стендах вовсе неприкрытым.

Впечатления первого вечера в центральной части Сеула нас не обманули. Уличное воровство в Южной Корее, как узнали мы со временем, практически отсутствует. Если где-нибудь в Рио-де-Жанейро или Кейптауне не рекомендуется ходить пешком по улицам даже днем, ибо непременно ограбят, в Сеуле такой шанс приближается к нулю.

Позднее мы не раз поражались: заходишь в магазин золотых украшений, дорогие изделия разложены на демонстрационных столах, а продавца не видно. Он, оказывается, удалился то ли в соседнюю лавку, то ли покушать, подремать, подышать свежим воздухом. Если продавец отсутствует в дешевой сувенирной лавке, можно приглянувшуюся вещь взять самому, оставив плату на прилавке. Утерянные вещи и найденные ценности, как правило, сдают властям или возвращают владельцам. Бывало, рассеянные пассажиры оставляли в метро саквояжи, полные денег, и они сутками оставались нетронутыми.

По уровню тяжких преступлений, включая убийства, РК относится к числу самых благополучных стран. Этот показатель на Юге Кореи ниже, чем в современной России, в пять раз, чем в США – в два раза. Гораздо меньше в РК, чем в России и на Западе, наркоманов и воров-домушников. Причем главные города страны, Сеул и Пусан, гигантские мегаполисы, столь же безопасны, как провинциальные городки и поселки. Повсеместно урбанизация провоцирует рост преступности, но не в Корее.

Почему? Объяснить этот феномен можно лишь конфуцианской культурой, тем более что Япония и Китай, включая Тайвань, тоже могут похвастаться низким уровнем преступности. Конфуцианская этика приучила людей к семейной и общественной дисциплине. Народ трудится, а не бездельничает. Помогает и государство, жестко контролирующее поведение граждан. Важный фактор – однородность населения Кореи, там почти нет диаспор (за исключением небольшого количества китайцев), мало нелегальных эмигрантов, которые в большинстве стран и являются рассадником уличной преступности и уголовщины (хотя работяги из стран СНГ уже начинали портить картину).

Но Южная Корея вместе с тем отнюдь не идеальное общество, пороков она не лишена. Взяточничество и казнокрадство в РК в моде. Всякий раз, когда власти страны берутся за искоренение этих зол, а случается такое довольно часто, выясняется, что общественно-политическая и экономическая жизнь нации начинает пробуксовывать. Политики, чиновники и бизнесмены перестают выполнять свои функции. Взятки, признает местная пресса, как смазка для двигателя, без нее двигатель перегревается и приходит в негодность.

А завершается очередная кампания борьбы с социальными пороками обычно тем, что во взяточничестве и казнокрадстве оказываются уличенными представители элиты – родственники Президента РК, его министры, лидеры бизнеса и т. п. После этого приходится ждать «смены караула» во властных структурах республики. Новые начальники с места в карьер начинают клясться в решимости покончить с пороками, но ничего не меняется.

И все-таки в Южной Корее с взяточничеством и коррупцией не так сурово, как у нас. Там этим увлекаются в высших сферах политики и экономики. Рядовой гражданин в повседневной жизни почти не сталкивается с необходимостью давать взятки. Их не требуют гаишники, жэковские работники, врачи, педагоги, судьи и т. п. Не принято вымогать у иностранцев. К тому же подношения часто используются не для личного обогащения, а ради укрепления финансовой мощи политических партий, решения крупных задач в политике и бизнесе. Наверное, поэтому Южная Корея котируется выше России во всемирном рейтинге коррупции. Она на 50-м месте, мы – на 90-м.