«…Миг между прошлым и будущим»

Но вот когда музыканты приходили записывать музыку к гайдаевским фильмам, всегда были проблемы: никак не могли начать, смеялись… Играли с ошибками и не по руке дирижера, потому что смотрели на экран. Тогда решили один раз показывать, чтобы музыканты посмотрели.

А вообще Гайдай не был жестким человеком. Актеры его любили, верили в него.

И на посошок!

Потом был «Иван Васильевич». Прекрасный сценарий по Булгакову. И актеры хорошие. Куравлев прекрасен, и Этуш, Яковлев замечательный! И милиционер там хороший! Я его потом в другом фильме видел: так же играет, как будто перешел из «Ивана Васильевича».

Я подумал: зачем писать музыку времен Ивана Грозного, мы же сегодняшними глазами смотрим. Так возникла песня «Кап, кап, кап…» и песня «Теряют люди друг друга», которую прекрасно спела Нина Бродская. И «Разговор со счастьем» блестяще записал Валерий Золотухин.

Мне хотелось придумать что-то необычное. Техника тогда еще не продвинулась, приходилось что-то изобретать. То на другой скорости пишешь, то инструменты необычные находишь. В то время у меня уже появился синтезатор. Я ездил в Муром, где создали наш первый электроорган. Мне сделали по заказу. Инструмент, конечно, был слабый, но это хоть что-то.

В сцене с послом Филипповым я использовал тему «Собачьего вальса». Как символ мещанства, тупости. Кто услышит и узнает, тот поймет.

Никаких эксцессов с Гайдаем не было. Я записывал эскиз какого-нибудь номера на маленький магнитофончик и во второй половине дня приходил к Гайдаю на студию. А с утра я всегда работаю.

Иногда приходишь — видишь: монтажница кивнет мне, мол, не время… Понятно!..

Поначалу я приходил, не зная этой особенности Гайдая. Он послушает музыку и говорит:

— Ну, что это? Все не так! И тема мне не нравится. Переделывай!

— Но ты же недавно говорил, что нравится! — возражаю я.

— Нет! Она у тебя уже другая! Или ты записал не так. Короче, все плохо.

Я уходил. Так повторялось несколько раз. Я понял: надо пожертвовать своим любимым утренним временем и прийти пораньше.

Прихожу в пять вечера, монтажница мне подмигивает. Ясно. Гайдай:

— Ну, принес?

Я — виновато:

— Ты знаешь, Леня, не получилось…

Хотя у меня все с собой!..

— Как это так! Ты же обещал!

— Давай, — предлагаю, — я к тебе завтра приеду с утра?

— Ну, хорошо, только обязательно привози!

Страшно недоволен!.. Ему сейчас выплеснуться бы на эту музыку, а ее нет…

Наступает завтра. Прихожу в десять утра. Он всегда в девять первым приезжает на студию. На съемках «Кавказской пленницы» я был поражен его пунктуальностью. Сидели мы в ресторане, что-то отмечали. И вот уже час ночи. Гайдай встает и громко объявляет:

— Вы можете гулять, но завтра в восемь утра автобус! Кто опоздает, поедет на такси.

И утром без пяти восемь стоит и смотрит на часы. Кричат:

— Помрежа, костюмерши еще нет!

Гайдай:

— Ждать не будем. Поехали! Возьмут такси.

И в восемь автобус уходит. Дисциплина!

Гайдай был великим тружеником, профессию свою любил. Единственный недостаток имел. Любил выпить. Но надо снисходительно относиться к чужим недостаткам, прощать. У меня, например, куча недостатков…

И вот я появился у него утром. Он:

— А, Саша! Ты пришел, да?.. Ты меня извини, я вчера, может, что-то не так сказал… Давай послушаем.

Другой человек! Конечно, он скажет, если ему не понравится. Это нормально. Я, допустим, два варианта какой-то темы приношу. Он выбирает: эта лучше…

Вот так мы работали.

Как-то Гайдай пришел ко мне в гости. Я жил еще в Перове. Мы сидели, мило ужинали. А у меня была духовая альтушка. Гайдай же когда-то в духовом оркестре немножко играл. Вот он и попросил:

— Дай мне поиграть!

И дудит: пу-пу-пу-ру-ру! Громко!..

Я говорю:

— Леня, ночь на дворе!..

Он:

— Да, да!

Через некоторое время опять:

— Ну, дай еще! Я потихоньку!..

Пу-пу-пу!..

Сидели мы до пяти утра. Уже все переговорили. Но так как в бутылке еще что-то оставалось, уйти было нельзя. Он:

— Ну, давай еще одну рюмочку на посошок и — все!

Выпили на посошок, поговорили. С виду он — ни в одном глазу. Нина, его жена:

— Леня, ну, может, пойдем? Уже пора ведь…

Два часа ночи. Три, четыре… Он:

— Ну, сейчас еще одну на посошок и — пойдем!..

А когда, наконец, бутылка опустела, спрашивает:

— Саша, а у тебя никакого там коньячку нет случайно?

Нина мне знаки подает: нет!

— Нет, — говорю.

— Ну, давай поищем в шкафах где-нибудь…

Уже знает, что его обманывают!..

— Давай, — говорю, — пойдем, поищем…

…Мы с Гайдаем делали все его картины, кроме «Опасно для жизни». Мне тогда не разрешили. Гайдай был любимым моим режиссером.

Леня Дербенев, друг, поэт и йог

Рассказывали, как однажды с группой известных поэтов куда-то поехал и Володя Высоцкий. И кто-то из мэтров сказал в интервью, мол, едем мы, поэты, и наш меньший (или младший, не помню) брат Высоцкий. Володю это сильно обидело: в писательских кругах его не считали поэтом…

А кто же тогда поэт?