Мигранты. Писарчуки

– Да ты что, Андрей, дурачок совсем, или прикидываешься? Проституция, наркотики, игорный бизнес, пункты обмена валют, платёжные терминалы, плюс работающие частенько мимо кассы кафе-рестораны в проходных местах … столько статей колоссальных неучтённых доходов у мафии, да и у отдельных жуликов-одиночек! Взятки, наконец, которые чиновничеству тоже регулярно отмывать как-то надо… вот и ищут либо готовые, либо создают с нуля пореспектабельнее с виду конторки, где истинную выручку посчитать сложно или совсем невозможно. Вариант с теми же мишиными брошюрками, где тираж какой хочешь, такой и рисуй в отчётах – просто прелесть в этом плане.

– Н-да-а…

– За пару лет счастья, неожиданно свалившегося на его голову, Мормышкин, имея проценты от этого чёрного оборота, буквально объелся деньгами. Ну и, ошалел… накупил-нахапал всего, на что только мозгов его недалёких хватило, наездился по дорогим заграничным курортам, туристическим маршрутам и тому подобное, а деньги лезут и лезут. Куда их девать? Вот, газету захотел собственную, в политику собрался, куда всё никак не пролезет даже с деньгами… А ты ему в редакции нужен, – не обольщайся, Артамонов, – только лишь в качестве организатора первого, наиболее сложного этапа. Как только газета заработает более-менее устойчиво, по накатанной, и с руководящим постом в спокойной стабильной обстановке сможет справиться любой средний мозг, он тебя просто-напросто выкинет на помойку, а на твоё место поставит свою смешную тёлку-массажистку.

– Диану-то?

– Диану, Диану, не ухмыляйся. Ту самую, выкупленную им когда-то за

неадекватные деньги у бандитов-сутенёров из борделя… которая по матери, язык сломаешь – полуукраинка-полутуркменка, а по отцу полунемка-полуказашка, косящая под уроженку Таиланда с австралийско-норвежскими корнями. Команду она, естественно, обновит, и тебе, и мне места в ней вряд ли найдётся. Так что, справедливости ради нам с тобой, как умным людям, не воспользоваться благоприятной пока что ситуацией и не срубить здесь максимально возможные бабки, пока они есть – значит быть полными

идиотами…

– И, тем не менее, я дал слово сделать Мише хорошую газету, и сделаю её. А «бабки» я не «рублю» в принципе. Не умею и не хочу… Предпочитаю зарабатывать деньги прямыми открытыми способами. Пусть меньше – зато спокойнее.

– Даже понимая, что ты для него на самом деле ничего не значишь, и он, более чем вероятно, поступит с тобой в итоге как последняя сволочь?..

– Я не предаю в принципе. Даже тех, кто, с какой-то долей вероятности, может предать меня…

– А что ты, ботаник провинциальный, вообще можешь знать о предательстве? Тебя предавали хоть раз в жизни по-настоящему? – надрывно втянула в себя воздух и машинально полезла в сумочку за сигаретой женщина. – Боже мой!..

– Сдержав слово, я сохраню уважение прежде всего к себе самому.

Неважно, кому я его дал – хорошему человеку или не очень, но давал слово я. Понимаешь, я?

– «Я» – последняя буква в алфавите, Артамонов. Ну, гляди, как знаешь…

– У тебя есть ещё вопросы?

– Да. Тебя устраивает в целом работа моего департамента?

– Ты хотела сказать – отдела?

– Не придирайся к словам…

– Ну, если в целом, то вполне.

– Тогда дай кредит всем четверым моим сотрудницам, в том числе и очень даже способным двум новеньким девчонкам, которых я представила тебе на планёрке?

– Насте и Оле? Действительно способные девушки, не спорю, как и те другие, что не присутствовали. Только аморальны в корне, и если ты собираешься использовать их в том русле…

– Опять мораль, Артамонов… умоляю тебя…

– Но, даже убрав вызывающую у тебя оскомину мораль в сторону, я ведь не банк, и кредитов, увы, не выдаю.

– Ну, авансом, что ли… Понимаешь, им очень нужны деньги. Подошли сроки оплаты съёмного жилья, а зарплата ещё не скоро, да её и недостаточно, чтобы полноценно прожить в Москве приезжему человеку. Сам ведь мыкался, снимал до недавнего времени квартиру, знаешь, какая это каторга с небольшим заработком, живёшь всё время как на вулкане…

– Я и сейчас пока ещё снимаю – в своей новой ремонт никак не закончу. А девчоночки твои пусть, в крайнем случае, едут домой, к себе в деревню. Там за жильё, если и платить, то копейки.

– Издеваешься? Ты сам-то не удрал обратно в провинцию, уцепился за Москву зубами и когтями, готовый на что угодно, хоть Родину продать, чтобы выкарабкаться из нищеты. А девахам, красавицам и умницам, которые газете могут какую хочешь прибыль сварганить, в помощи отказываешь.