Микаэл Налбандян

«Я не завидую освобождению Италии, напротив, от души радуюсь за нее. Но когда я вижу ее свободу и бессилие моего народа, сердце мое надрывается и душа горит…»

Бессилие нации было частично преодолено. Молодежь, подобно сухому песку, впитывала в себя новые идеи и готовилась приступить к делу. Во всяком случае, об этом свидетельствовал сам факт создания в России и Турции тайных обществ. Но чтобы эти тайные общества могли осуществить свои планы, чтобы начавшееся освободительное движение увенчалось созданием единой Армянской республики, необходимо было наладить сотрудничество с освободительным движением в Европе и самой России. И обязательно следовало усвоить опыт потрясаемой революциями Европы, чтобы не ошибиться, не промахнуться, не упустить возможностей…

Но и в далекой Италии Микаэл словно слышал недовольное бурчание армян: дескать, а нам-то что?.. И не мог скрыть горечи:

«Да, они не имеют отношения к нам, они недостойны иметь отношение к европейским нациям, неспособны пройти тот спасительный путь, которым проходят другие нации…»

Еще через несколько дней, 3 января 1861 года, Микаэл уже на другом пароходе отбыл из Неаполя в… Геную.

Потом он решил продолжить путь по суше. По этому поводу он дал следующее объяснение:

«Увидев, что зимнее путешествие по морю подвергает опасности мое здоровье, я начисто отказался от пароходов, в Генуе сошел на берег и железной дорогой добрался до подножия Итальянских Альп… Горы пересек на санях, после приятной вечной весны Италии угодив в ужасные морозы».

Иначе говоря, он отказался от морского путешествия, чтобы не рисковать здоровьем, и предпочел не менее опасное для него зимнее путешествие по суше.

Почему?

Почему он решил обязательно побывать и в Сардинском королевстве?

Почему он, остановившись в Турине, ни словом не упомянул об этом в своем письме-отчете?

Может, он спешил навстречу своему другу? Другу, который прибыл в Турин из Франции?

Степан Воскан (а речь именно о нем) в это самое время перебрался в Турин и поступил на службу в канцелярию премьер-министра Кавура в должности секретаря-советника. И тут же начал издавать на французском языке газету «Италия».

Кроме Турина, газета эта имела подписчиков также в Париже, Генуе, Пергаме, Болонье и Неаполе. И с первых же номеров она выказала столь характерную для троицы Налбандян — Свачьян — Воскан остроту публикаций и беспощадность в борьбе. Камилло Кавур вынужден был даже посоветовать своему секретарю-советнику: «Наденьте хотя бы перчатки, чтобы как-то смягчить свое перо».

Свою газету Степан Воскан издавал в Турине до 1861 года. Далее история на протяжении почти двух лет хранит о нем каменное молчание.

Итак?

Встретились ли они в Турине?

Если встретились, то какие совместные планы разработали они за это короткое время?

И почему газета «Италия» Степана Воскана перестала выходить в свет почти тогда же, когда в Нахичеване-на-Дону был арестован Микаэл Налбандян?

Было ли это случайным совпадением?

Через несколько дней Микаэл напишет в письме-отчете:

«В праздник Рождества Христова и Крещения я добрался до Парижа, где оставался четыре дня, и, выехав оттуда десятого, вчера, одиннадцатого января, прибыл в Лондон, где и пишу это письмо».

ГОСТИ ОРСЕТ-ХАУЗА

Национальное предшествует общечеловеческому, и каждый человек входит в человечество через свою национальность.

Микаэл Налбандян

Будущее торопит. Завтрашний день не может ждать…

Виктор Гюго

Прибыв в Лондон, Микаэл первым делом отыскал новый дом Александра Герцена — Орсет-хауз, старинный пятиэтажный особняк, окруженный рвом. Со стороны улицы он казался трехэтажным, так как был построен на небольшом склоне. И именно на первом этаже со стороны улицы, а фактически на третьем, находилась просторная, но скупо освещенная гостиная, где стояло пианино, а у каминов были уютные уголки для задушевной беседы. На том же этаже располагался кабинет Герцена. А в самой большой из трех верхних комнат жил Николай Огарев. Комната эта служила ему не только спальней, по и кабинетом.