Микаэл Налбандян

«Г-н Чамурчян прежде всего начал с разделения мнения нашего и г-на Налбандяна: мол, якобы, предоставив вниманию наших читателей написанное им письмо, мы не брали на себя никакой ответственности. Благ господь, если никто, кроме г-на Чамурчяна, не смог понять наше умышление! Так слава же ему, что смог он понять, будто обратить внимание читателей на публикацию означает, что редактор не несет ответственности за нее!.. И мы сейчас уведомляем его, что заключение его ложно, а сами мы согласные каждой строчкой, с каждой буквой написанного г-ном Налбандяном письма и готовы встать на их защиту».

Таким образом, Арутюн Свачьян принял на себя первый огонь. Поспешив отправить в Париж, где находился Налбандян, номер «Еревана» со статьей Чамурчяна, он в то же время уведомил своих читателей об этом:

«Поскольку эта статья была написана против г-на Налбандяна, мы не желаем нарушать его права и отвечать вместо него. Поэтому, отправляя г-ну Налбандяну тот номер «Еревана», будем ждать его ответа. Сообщаем одновременно, что в случае его молчания мы готовы защищать его положения».

Но Налбандяну, разумеется, и в голову не пришло промолчать. Он немедленно принялся за ответ, хотя в это самое время был очень занят работой по составлению программного документа русского революционного движения, над которым уже работали под руководством Огарева в разное время прибывшие в Орсет-хауз Николай Серно-Соловьевич, Александр Слепцов, Николай Шелгунов, Михаил Михайлов, Николай Обручев и другие.

Ответ Чамурчяну Микаэл писал с воодушевлением… Воодушевлен он был не только возможностью вступить в новый бой и «разлить желчь врага», но и той свободой, которой обладал здесь, за границей. Поэтому, вновь взяв в руки перо, он впервые писал, не стесняясь цензурными рогатками, ибо согласно предварительной договоренности его статья, озаглавленная «Две строки», должна была выйти в вольной типографии его старого друга Джаника Арамяна.

И почему бы ему не выбрать эпиграфом строчки ив своего стихотворения «Свобода», которое, выйдя в «Юсисапайле» за подписью графа Эммануэля, не только не сходило с уст армянской молодежи, но и стало песней?!.

«Две строки» были, по существу, новым вызовом, новой программой действий, выражением удивительной решимости сражаться во имя справедливости и свободы.

«Мы считаем себя счастливыми, провозглашая человеческую свободу, равенство в правах, узурпированных деспотами или потопленных в пестрой смеси вековых традиций…» —

заявлял Микаэл Налбандян.