Михаил Ефремов. Последняя роль

Прошлого столетия даже, я сказал бы. Но с опытом. Опыт-то не пропьешь. Так вот, вопрос, на самом деле очень правильный: насчет того, что не боишься ли ты, что настолько сольешься с этим самым проектом, что перестанешь быть актером, что тебя попросту перестанут приглашать режиссеры? Потому что бренд «Михаил Ефремов» будет ассоциироваться исключительно с «Господином хорошим», с «Гражданином поэтом». Не политическая мотивация здесь, нет, а вот просто приклеится к тебе вот эта вот маска.

– Ну, «Гражданин поэт» же не приклеился.

Фактически это ведь один и тот же проект.

– Это разные проекты. Все-таки больше от себя я работал в проекте «Гражданин поэт». Было больше, скажем так, интеллектуальной какой-то работы. А в «Господине хорошем» больше, скажу, хулиганства. И, что очень радует, много разных жанров и много разных персонажей.

Помню, делали номер по жанру «Христарадина» от моего же имени, по поводу переаттестации артистов, поэтов, творческих профессий каждые пять лет. Ну, я же вот там – один раз, а все остальное-то я же – в разных персонажах. А если привыкну, ну, что поделаешь… Буду, значит, до гробовой доски господитьхорошить и гражданинпоэтить.

А тебе когда-нибудь предлагали роли, которые ты не принимал нутром? Чувствовал, что это не твое, но ты вписывался в них из-за денег, допустим? Или из-за возможности сняться у хорошего режиссера?

– Ну, скажем так, из-за денег вписываешься во все.

А хотел всегда сыграть такого брутального… Но это не мое совершенно. Я все-таки шпентик как бы с детства. Всегда стоял в конце класса, ну, вот по росту.

Неужели? Какой у тебя сейчас рост, кстати?

– Сто семьдесят пять. У меня и рост не маленький. Может быть, я какой-то невыдержанный, какой-то расхристанный, развинченный… Поэтому мне не удается. Но хотелось чего-то такого сурового, с малым движением. Я в каких-то фильмах, может быть, даже и пытался это делать. Но если мне сразу не говорят, что «ох!»… Хотя есть люди, которым те фильмы нравятся, но их не так много. Как, например, «День выборов» или «Бешеная балерина».

Я думаю, это потому, что ты сориентирован на свою микросреду, а не на массовую аудиторию. Вряд ли ты хорошо себе представляешь массового зрителя, понимаешь, что он любит, а что нет.

– Почему? Я думаю, что массовый зритель любит все хорошее. А все плохое не любит. Как и любой.

Ну а что это такое – хорошее?

– А это уж как я сойдусь со зрителем, как он меня прочувствует. И если у меня будет, как мне кажется, действие, как учили, действие правильное, то все остальное приложится: от себя пойду, как можно дальше по правильному действию, то все будет хорошо.

Сам в кино – в качестве зрителя – не очень ходишь?

– Я в кино не очень хожу в последнее время, да и вообще…

Ну как, я с детьми хожу. Но это тоже редко бывает, к сожалению.

А почему? Внимание толпы?

– Да нет. Кепочку можно надеть. Это не самая большая проблема в жизни. А потом еще же есть фишка с мобильным телефоном, когда ты все время идешь и как бы по телефону разговариваешь и людям неудобно тебя отвлекать.

«Детишки»

Ну, Охлобыстину-то (он мне рассказывал) дети просто подарили курточку с таким огромным капюшоном, специально для походов в кино. А расскажи про детишек своих.

– Хм, «детишек». У меня уже два взрослых дядьки старшие.

Но все равно же для тебя детишки. У тебя дочери же еще?

– Да, потом пошли дочери. Анна-Мария, Вера, Надя. И Боря, самый маленький, – Борис Михайлович.