Михаил Ефремов. Последняя роль

«Мы вместе уже полтора года. В начале наших отношений мы думали, что мы телепаты: всегда казалось, что ты должен догадаться. Через полтора года я уже, может, и понимаю, где мне надо догадаться. Вижу признаки: “Какой сейчас день? А, у тебя ПМС. Понял, значит, следующие пять дней мы проводим в другом режиме”. Это, кстати, очень важно.

Я ревнивый. Но я себе просто запретил ревновать. Я поговорил с одним мудрым человеком, и он сказал: “Просто запрети себе это, и все”. Если ревность подразобрать – это значит “мое, не отдам”. А с чего оно мое? То есть это опять моя какая-то слабость, низкая самооценка. Я не хочу быть неуверенным в себе.

<…>

Когда я занимаюсь какими-то фантомами в моей голове, мол, что обо мне подумают, я очень много трачу энергии на эти думания. Как только фокус внимания оттуда убирается, вообще пофиг. Ну это же не случайно произошло, что я родился в такой семье. Значит, мне доверили этот урок.

Меня сначала это не парило, потом поступил в институт – начало парить. Потом я понял, что это реальность: глупо, если я буду этому сопротивляться. Меня все равно иногда это напрягает. Мол, почему это меня не воспринимают, я вообще-то отдельная личность! Страх быть каким-то маленьким.

Может, у меня и были какие-то мысли о смене фамилии, особенно в острые моменты моих переживаний, но сейчас нет.

<…>

Я долго смотрел на ситуацию развода (с Яной Гладких. – Е.Д.). Она была очень важна для моего развития. Влюбился и все такое, но все-таки жениться – это какой-то другой шаг, мне кажется. Мной он тогда воспринимался как серьезный шаг. И, возможно, я что-то хотел доказать родителям, которые развелись рано. Я уверен, что я не был готов на тот момент к женитьбе, к совместной жизни. Я тогда занимался собой. У меня была такая картинка: жена, загородный дом, камин. Довольно типичная картинка, впитанная где-то в детстве через массмедиа и американские фильмы.

Мы развелись где-то через год. Брак – это вещь серьезная и ответственная. Мне кажется, мы оба не были готовы, у нас был какой-то беспорядок с границами. Есть замечательная фраза: «Границы – это то расстояние, с которого я могу одинаково любить и себя, и тебя». И сейчас для меня в идеале любовь – это не какое-то смешивание вроде «мы должны быть всегда вместе» и все такое. А у нас были очень смешанные границы, какое-то слияние очень сильное: то я слишком хотел, чтобы она была моей, то она что-то хотела. Это тогда был эгоцентризм с моей стороны во всем. Я жил в том, что есть я и какие-то мои потребности. Я вообще не понимал, что такое партнерские отношения. На мой взгляд, в детстве я получил много установок про эти расстояния и границы.

О разводе первой заговорила она, а я вошел в новый цикл – жертвы. Мол, какой ужас, меня никто не понимает, я страдаю, все отвратительно, Боже, за что? Сейчас я со стороны вижу, что, может, мне очень хотелось пострадать. Я нашел оправдание тому, что могу напиться или что-то пропустить.

<…>

Я не считаю, что алкоголь и наркотики являются причиной. На самом деле в какой-то момент они являются решением проблемы: мне изначально плохо, и этим я решаю проблему. Проблема не в этом, а в том, что у меня внутри. Надо сначала признать, что зависимость есть. В этот момент ты понимаешь, что внутри тебя дыра, и ты все время пытаешься ее чем-то закрыть. И чем дольше ты это делаешь, тем большее озеро говна открывается, но через него надо пройти. Только через боль, только через рост.

Я скрывал боль, думал: не дай Бог, кто-то увидит, что я слабый. Я не принимал себя, не любил. Пока я считаю, что та проблема, которая существует, только моя, и я должен решить ее сам, я остаюсь наедине со своими страхами, а страхи любят темноту. Я не гарантирую, что, как только ты их выведешь на свет, они сразу растворятся. Но надо открываться и просить о помощи».

Назовем это PS

Трудно расти в тени больших деревьев. Непросто, родившись в семье знаменитостей, доказать, что ты чего-то стоишь.

Но, с другой стороны, ты уже заведомо позиционирован среди великих, что, конечно же, придает объем любому действию. Не говоря уже о том, что культурный багаж семейного происхождения бесценен по определению и ни с каким официальным образованием не сравним.

Конечно, многие именитые отпрыски актерских фамилий становятся тупиком гениальности, но не всегда. Бывают и продолжатели традиций, прокладывающие культурный мост между прошлым и будущим.

Миша является ярким представителем актерской династии и по всем параметрам попадает в категорию «плывущих по течению». Он обладает бесспорными способностями в той сфере, где преуспели его звездные родители, органично вписан в среду, его породившую, и унаследовал от отца способность при этом быть «своим» и для массовой аудитории. И если Олегович не создал образ «нашего современника» (что Ефремову-старшему однозначно удалось), то не в силу отсутствия таланта, а в силу несовпадения со временем.