Михаил Ефремов. Последняя роль

Или дальше: «На содержание вооруженной силы и на расходы по управлению необходимы общие взносы; они должны быть равномерно распределены между всеми гражданами сообразно их возможностям».

Так равномерно или сообразно возможностям? Ответ знает только ветер перемен, но не наши олигархи + депутаты ГД.

И, наконец, не может быть у людей Свободы, ибо мы суть социальные животные, не птицы ни разу, смеющие парить, где хотят, и при выдающихся аэродинамических показателях даже гадить на головы другим пернатым.

Ну а про Братство я скажу: обращение «брат» принято в среде не самой достойной, хотя один мой товарищ и величает так всех симпатичных ему мужчин. Но это уже пережитки постсоветской моды на блатную эстетику.

Кто из нас пожелает быть равным братом вору, убийце, педофилу?

Короче, девиз этот – вредный. И может быть полезным только как инструмент манипуляции.

Спрос с «ефремовых», людей иного (не говорю высшего) сорта, – всегда отличен. Воевавший на стороне республиканцев в Испании англичанин Эрик Артур Блэр, известный под псевдонимом Джордж Оруэлл, писал свою горькую притчу «Скотный двор» якобы с Советской России:

«Все животные равны, но некоторые равнее».

Думаю, писал тот портрет в целом с двуногих. Ибо был настоящим коммунистом (не ельцинской или зюгановской породы), а следовательно, неистребимым романтиком. Который сознавал, что на волне любого протеста поднимаются Свиньи. И равняют все под свой плинтус.

И самое существенное, что никакого равенства не существует и де-юре (о де-факто даже речи нет). Кто-то имеет право на мигалки и на право стрелять в голову первому встречному из табельного оружия. А кто-то – лишь право быть раздавленным выехавшим на встречку джипом.

И все тяжбы вокруг этого – бесполезные игры.

Мотивации

Единственный вид творческой деятельности, доступный любому, – это, конечно же, создание биографии. Каждый день homo sapiens конструирует историю своей жизни, выбирая из тысяч вариантов поступков какой-то один, на который впоследствии нанизываются остальные. Сюжетов жизни может быть бесконечно много, что изумительно отображено в рассказе Борхеса «Сад расходящихся тропок».

Конечно же, многие повороты судьбы определяет случай. Оставляют свой неизгладимый след и стечения обстоятельств, и поступки других людей, и вызванные ими аффекты, ведь никто из нас не живет в вакууме. Но все же подлинные авторы мы сами. И только от нас зависит, какую историю расскажут внукам наши дети.

Когда речь идет о прошлом, любопытны не только сами события, но и приписываемые другим мотивации. Ибо все мы моделируем мир по себе. Так, меркантильные люди основным движущим мотивом считают деньги, завистливые – зависть, страстные – любовь, самодуры – принцип нравится/не нравится, тщеславные – жажду пиара. Поэтому по интерпретациям легко судить об интерпретаторе, но никак не об интерпретируемом.

Все мы знаем, что после смерти известных людей волной цунами всплывают воспоминания друзей по детсаду + двору, льются рекой откровения одноклассников & однокурсников, сменяют друг друга показания первых учительниц и первых любовниц. Короче, в поле СМИ засвечивается толпа далеких и порой откровенно бредящих людей.

Но, возвращаясь к теме: имеет ли человек право публично вспоминать свою жизнь?

С одной стороны – вроде бы да, и никто не может помешать ему это сделать.

С другой – все же нет. Ведь описываемые события всегда происходят с участием третьих лиц. Упоминать их в открытую, не меняя имен, чревато юридически, ибо в суде можно оспорить любой эпизод, которому не было свидетелей. Упоминать мертвых и вовсе не этично, ибо они уж точно ничего не могут оспорить.

Таким образом, авторские права на собственную жизнь и все случившееся в ее мерном или бурном течении у человека оказываются смежными: жизнеописатель должен сначала завизировать фактуру у всех участников событий, а уж потом публиковать. Слово хоть и не воробей, но поймать его можно, а вот написанное пером зарубить значительно труднее, чем словить птицу. Проиллюстрирую примером.

После презентации бестселлера «Черные глаза» Маргариты Симоньян, я пригласил автора в эфир и фрагмент этой беседы считаю уместным здесь процитировать.

– Я хочу сказать, что это не журналистская работа в том смысле, что это, мягко говоря, не все правда. И много там «неправды», попытки художественного произведения и просто фантазии, на которую имеет право любой человек, пытающийся стать писателем.