Михаил Калашников

С 1931 года Селивановка была переименована в Бакчар, в честь протекающей неподалеку реки. Что собой представляет нынешнее село? Это районный центр в двухстах километрах на юг от Томска. Включает в себя 25 населенных пунктов, 8 сельских администраций. Проживает в нем чуть больше 15 тысяч человек. Удельный вес в численности населения области — 1,5 процента.

Место ссылки было богатейшим на природные ресурсы краем. Здесь расположено два крупных месторождения: Бакчарское, где в междуречье рек Андорма и Икса добываются железистые руды, и Парбигское, богатое железистыми и оолитовыми рудами. Месторождение железистых песчаников находится также в верховье реки Парбиг. Есть еще Бакчарское месторождение подземных вод с запасом 17,5 тысяч м³/сутки. Ежегодно добывается до 1,3 миллиона артезианской воды. 66 процентов района покрыто лесами.

Знал ли тогда, в далеком 1930 году одиннадцатилетний мальчишка, что судьба круто распорядится его жизнью? Предвидел ли, что станет всемирной знаменитостью, а в музее сурового таежного села Бакчар спустя шесть с половиной десятков лет сибиряки развернут в его честь экспозицию «М. Т. Калашников — наш земляк»? Разумеется, нет.

Но не Бакчар стал местом последнего прибежища ссыльного Тимофея Александровича Калашникова. По разнарядке его семью доставили вначале в поселок Верхняя Моховая, а затем перевезли через Среднюю Моховую в село Нижняя Моховая. Это и была, как говорит Калашников, их выселка.

Сейчас этого села уже нет. Нельзя сказать, что это были строго охраняемые зоны. Это были обычные небольшие деревушки, в которых жили и местные жители, и спецпереселенцы. Главам семей последних было предписано регулярно отмечаться в милиции и отчитываться. И только в 1936 году новая Конституция СССР возвратила всем высланным гражданские права.

«Туда только нас из Курьи переселили, — вспоминает Михаил Калашников, — остальные из других мест Сибири прибыли. Кержаки в тех местах жили, староверы». Кержаки не любят чужаков — так говорили о старообрядцах. Наверное, поэтому им удалось сохранить древнюю допетровскую русскую культуру.

Кержацкие деревни появились еще в XVII веке. Скрываясь от гонений официальной Русской православной церкви, охваченной реформами патриарха Никона, жители Нижегородской губернии с реки Керженец бежали в глухие заволжские леса. Старообрядцы жили очень замкнуто, сторонясь общения не только с официальными властями, но и с местным населением. Первые упоминания о кержаках, поселившихся на территории Бакчарского района, относятся к середине XIX века. Связаны они с появлением в 1918 году на реке Галка заимки Селивановых. А вот в 1929–1930 годах пришли новые поселенцы — раскулаченные крестьяне, в основном из Сибири. Им были отведены земли с целью создания крупных колхозов. Как административно-территориальное образование, Бакчарский район образован в 1936 году. Как раз в этом году Михаил навсегда покинул эти края. И уже больше туда никогда не возвращался.

М. Т. Калашников не без труда и сердечной боли вспоминает очередное место своей жизни, рассказывает, какими были встретившие его семью местные жители-кержаки:

«Воды ведь не дадут попить. Если же ты попьешь из их посуды без спроса — выбросят из дома. Они такие, эти староверы. У них свои законы. Но были и цивилизованные среди них.

У хозяйки, к которой нас пристроили по прибытии в Нижнюю Моховую, был старший сын Маркел, намного меня старше. Вот он откуда-то выписал радио. Для деревни это была диковинка. Большой такой ящик! Старовер старовером, а вот взял да и купил радио. Он надел наушники и давай слушать. Мне страшно хотелось тоже послушать. Вид у меня был такой жалостливый да просящий, что он дал мне прижаться к тем чудо-наушникам».

В тех местах много было грибов, ягод и кедрового ореха, были развиты охотничьи промыслы. Поэтому и Михаил Калашников смолоду пристрастился к охоте. Именно там он впервые в жизни взял в руки отцовское ружье.

Жили Калашниковы в Нижней Моховой поначалу в бараках.

«Нас поселили в доме, где полати были, — вспоминает Михаил Тимофеевич. — В Курье о полатях понятия не имели. А там — на печку прыгаешь и с нее залезаешь на полати. Коротали время, слушали, выглядывая оттуда, как старшие разговаривают. И спали. Тепло там было.

После расчистки в лесу делянки для поселения начали создавать свое хозяйство, разрабатывать целину под огороды. Колхоз организовывали. Пахали на коровах и на быках. Некоторые хорошо как-то управлялись, приговаривая “цоб-цобэ”. А мы к этому не были привычны, поэтому в нашей семье лошадь была».

Только начали осваиваться на новом месте, как в декабре 1930 года семью постигает горе — от чахотки умирает отец Тимофей Александрович. Хоронили его зимой.

М. Т. Калашников:

«Когда отец умер, был сильный мороз. Холодища, снегу по пояс. Гроб в холодную комнату поставили, мы, дети, боялись спать. Казалось, встанет и выйдет оттуда отец. Неделю в доме он пролежал. Наконец лошадь привели, связали между собой лыжи и на них погрузили гроб. Мы из-за холода и плохой одежды дома просидели. Где могила отца, точно не знаю.