Михаил Петров

— Раньше мы разговаривали каждый день. Ты был моим лучшим другом. А потом, в один прекрасный день, ты исчез. Так что мне пришлось уехать.

Невысказанная боль в ее глазах пронзает меня насквозь, свежая и резкая, как в тот день, когда мы попрощались.

— Черт возьми, Лия… Я никогда не хотел причинить тебе боль. Но я чувствовал, что у меня связаны руки, — говорю я, обхватывая ладонями ее лицо.

— Ты позволил моему отцу, моему брату, своей семье… разлучить нас. Я хотела быть достойной, чтобы ты выбрал меня.

Я утыкаюсь лбом ей в грудь и сжимаю ее бедра.

— Krasivaya, — говорю я. — Черт возьми, правда. Вот чего ты не понимаешь. Долгое время я видел только тебя.

Тихий вздох срывается с ее губ, и прежде чем успеваю остановить себя, я целую ее так, как не мог целовать четыре гребаных года. Я притягиваю ее ближе, и этого все еще недостаточно.

— Мне нужно, чтобы ты помолчала ради меня. Ты можешь это сделать?

Лия хнычет мне в рот, когда сжимаю ее бедро и медленно поднимаюсь, пока не нахожу край колготок у нее на талии. Я дергаю тонкую ткань ее стрингов, пока они не поддаются.

— Я скучал по этому, красотка, — говорю, скользя пальцами по ее гладкому входу. Она хватается за мой воротник и прикусывает шею, когда костяшки моих пальцев обводят ее клитор.

— Я тоже.

Я отрываю защелку ремня безопасности и перемещаю ее так, чтобы она оказалась у меня на коленях, затем, не теряя ни секунды, снова погружаюсь в ее сладкую киску.

— Тебе придется вести себя потише.

Подношу свои влажные пальцы к ее губам, я засовываю их внутрь и провожу ими по ее языку. Лия стонет, растягивая свой прелестный ротик, пока не начинает давиться.

— У Бенни последнее предупреждение, и, если он еще раз так вздохнет, я выколю ему глаза.

Она качает головой, постанывая в мои пальцы.

— Это моя девушка.

Потеря моих прикосновений заставляет ее прижиматься к моему бедру.

— Прошло чертовски много времени с тех пор, как я видел, как ты распадаешься на части из-за меня.

Я выскальзываю из ее рта, хватаю низ ее блузки и срываю через голову. Самолет внезапно наклоняется, и я поспешно обнимаю ее одной рукой, в то время как другой хватаюсь за сиденье, удерживая нас на месте.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, прижимаясь губами к ее переносице, где кожа приобрела розовый оттенок.

— Я буду в порядке, как только ты снова опустишь руки на мою киску.

Посмеиваясь, спускаюсь поцелуями ниже, пока мое лицо не утыкается в ее грудь.

— Прикоснись ко мне, Михаил, — умоляет она, потираясь пиздой о мои брюки.

Я обхватываю ее задницу и провожу двумя пальцами по ее щели.

— Я хочу, чтобы ты испортила мне штаны, красотка. Как ты испортила меня.

Мир за пределами этого самолета не существует. Не тогда, когда мы находимся на высоте 30 000 футов. Ничто не имеет значения, кроме этой женщины, которая трется о мой член и выкрикивает мое имя.

— Черт возьми, Михаил… Я кончаю.

— Да… вот и все, — настаиваю я, хватая ее за горло, совершенно очарованный ее прекрасным лицом, когда она разлетается на кусочки.

Теплая, влажная и пульсирующая рядом со мной, Лия заставляет меня жаждать собственного освобождения, погружаться в нее до тех пор, пока мы оба не станем совершенно бесполезными.

— Моя очередь, — говорит она с усмешкой и опускается на пол на колени, освобождая мой ноющий член из этих чертовых брюк.

Когда ее губы скользят по моему члену, я сжимаю в кулаке ее волосы и откидываю голову на спинку сиденья.

Как я прожил четыре года без нее?

— Михаил, я знаю, это само собой разумеется, но остерегайся ее. Ты знаешь, что она немного сумасшедшая, и я почти уверен, что она, блядь, накачала меня наркотиками. Если мой отец узнает, что она с тобой, то насадит мою голову на пику.

Я не отвечаю. Реальность приходит за нами.

— Эй, ты меня слышал? — голос Родриго гремит у меня в ухе.

— Да, не волнуйся. Я отвезу ее домой.

Я еще долго смотрю на темный экран телефона после того, как вешаю трубку. Мои мысли в смятении.

Когда смотрю на нее спящую, у меня внутри все сжимается. Я не могу точно определить эмоции, которые таятся внутри меня.

— Привет… — ее голос хриплый от сна, когда она садится и потягивается, прежде чем коснуться моей руки. — Мне казалось, я говорила тебе не давать мне засыпать.

Она подносит костяшки моих пальцев к своим губам и оставляет на них поцелуй. Но чем дольше наши взгляды встречаются, тем больше она понимает, что что-то сломалось. Ее прекрасная улыбка исчезает, когда я не целую ее в ответ.

— Что случилось? — спрашивает она.

Вынимая свою руку из ее, я выпрямляюсь и, слегка покачав головой, говорю: — Лия, мы не можем.

Тишина охлаждает воздух между нами. Я жду, когда она переварит сказанное, скажет что-нибудь, что угодно, но она продолжает молчать.

— Союз между моей и твоей семьей слишком важен. Все, что мы построили на будущее. Я… Я не могу просто так выбросить это ради…

— Ради кого? — выпаливает она. — Ради кого-то, кто этого не стоит? Или, может быть, это потому, что я совсем не похожа на Селесту?

Я поворачиваю голову в ее сторону.

— Это чушь собачья, и ты это знаешь.