Михаил Петров

— Ty khochesh’ byt’ nakazannоi segodnya vecherom, ne tak li?

Не дожидаясь ответа, Михаил хватает меня со столешницы с пиццей в руке и швыряет на диван.

— Ты сказала пиццу и член, красотка, но так и не уточнила, в каком порядке.

Задирая футболку на груди, мои слова обрываются, когда он прикусывает сосок и перекатывает другой между пальцами. Я наслаждаюсь его прикосновениями, прикусываю губу при каждом движении его языка и тем, как его твердое тело прижимается к моей киске. Но я сказала ему, что хочу его член, и не лгала.

Я переворачиваю нас, и мы со смехом падаем с дивана. Перекинув ногу через него, я оседлаю его торс и наклоняюсь, чтобы лизнуть то место, где чернилами на его груди написано мое прозвище.

— Может быть, ты не расслышал меня с первого раза, — говорю я, покрывая поцелуями рельефные линии его живота, ниже пупка и прикусывая пояс спортивных штанов, где его член рвется наружу.

Михаил усмехается и складывает руки за головой.

— Пожалуйста, освежи мою память.

Когда стягиваю с него штаны, его член высвобождается. На мгновение я замираю, упиваясь видом, и думаю про себя, что наука, лежащая в основе того, как этот конкретный орган помещается в моем теле, заслуживает изучения.

Прикусив губу в предвкушении, я опускаюсь к его бедру и касаюсь кожи. Он напрягается, ожидая, что вступлю в контакт, но я решаю сначала немного развлечься.

Дорожка нежных поцелуев к его паху заставляет его закрыть глаза и выругаться себе под нос. Но как только я собираюсь коснуться его пульсирующей эрекции, я переключаюсь и прижимаюсь губами к внутренней стороне противоположного бедра.

— Лия, мой член не собирается сосать сам себя.

— Лия? Я думала, мы прошли это, Микки. Тебе лучше спросить повежливее, — с усмешкой поддразниваю я, смахивая предэякулят с его кончика и обмакивая язык, жаждая большего.

В мгновение ока Михаил хватает меня за волосы, из моей груди вырывается судорожный вздох, когда он притягивает меня ближе, одновременно хватая свой член и сильно ударяя им меня по щеке.

— Михаил! — я наполовину хихикаю, наполовину скулю. Но за свой протест я получаю еще один удар.

Черт.

Воздействие проходит через меня, вплоть до моей пульсирующей киски, заставляя гудеть все тело.

Не успев опомниться, он насаживает меня на свой член и толкает к задней стенке моего горла. Меня тошнит от такого массированного вторжения, и это только подстегивает его.

— Ты как будто поешь песню для меня, lyubov moya, — говорит он, направляя мои движения и покачивая бедрами. Сквозь пелену слез я вижу, как мой испорченный кусок ужина валяется на ковре рядом с нами.

Трагическая пицца может подождать.

Блядь. Блядь. Блядь.

Мое тело в огне. Каждый сантиметр горит все жарче, гудит, крик подступает к горлу, не в силах вырваться за пределы сна. Но я не хочу просыпаться.

Возможно, когда-нибудь.

Это слишком хорошо, слишком чертовски хорошо.

Пожалуйста, позволь мне умереть здесь, я умоляю, ни перед кем конкретным — перед всеми.

Я раскачиваю бедрами и позволяю им раскрыться, пока опытный пожиратель влагалищ опустошает мою киску.

Каждая клеточка моего тела наэлектризована, ощущение проникает глубоко, воспламеняя мою душу.

— Не… останавливайся, — выдыхаю я, наконец прорываясь сквозь пелену сна.

— Доброе утро, красотка, — его рот скользит по моему клитору, заставляя меня снова вздохнуть.

— М-Михаил… — мой голос слегка охрип, когда я поднимаю голову и моргаю, прогоняя последние остатки замешательства.

И вот он … этот прекрасный мужчина — мой прекрасный мужчина, будящий меня лучшим способом, который только можно вообразить.

— Боже, я люблю тебя, — стону я, моя голова опускается на подушку, когда он наклоняет мои бедра и лижет меня.

Я делаю движение, чтобы дотянуться до его роскошной шевелюры, и именно тогда понимаю, что мои руки связаны над головой — гребаными рождественскими гирляндами. Одновременно с приходом осознания пытаюсь свести ноги вместе, но им также мешают разноцветные гирлянды, которые когда-то украшали перила балкона.

— Ты же не думала, что я не сдержу своего слова, не так ли?

Михаил встает, рот и подбородок блестят от моего возбуждения.

— Мне было очень весело играть с этой хорошенькой киской. И тебе тоже. Один раз ты уже кончила.

— Ты ублюдок, — смеюсь я между стонами. — И мне это нравится.

— Krasivaya, твое тело знает, кому оно принадлежит, даже во сне.

Не прерывая зрительного контакта, он кончиком языка вылизывает мою щелочку. Мой рот приоткрывается, ноги дрожат.

— Ты стонала для меня, кончила для меня.

Михаил осыпает поцелуями мой ноющий центр, глаза все еще наблюдают за тем, как он заставляет мое лицо исказиться от греховного удовольствия.

— Такая красивая, Лия. Такая чертовски великолепная. Как маленькая возбужденная рождественская елка.

Мы смеемся над этим. Но мой юмор угасает по мере того, как огонь внутри разгорается все жарче, а его движения замедляются.

— Черт возьми… детка…что такое…Я не могу…