Михаил Суслов

Позднее отдел пропаганды предлагал образовать подотдел внешней политической пропаганды. Суслов поддержал, секретариат ЦК принял постановление, но идея не понравилась Брежневу. А в начале 1978 года уже по инициативе самого Леонида Ильича в аппарате ЦК появился самостоятельный отдел внешнеполитической пропаганды (в открытой печати – отдел международной информации). Новый отдел был куда более влиятельной структурой ввиду того, что заведовал им Леонид Митрофанович Замятин, недавний директор ТАСС, входивший в брежневское окружение.

Имелось в виду, что отдел даст отпор империалистической пропаганде или, как выразились бы сейчас, займется созданием благоприятного имиджа страны за рубежом. Замятину разрешили в нарушение обычных правил набрать тех, кого он считал нужным. Он обошелся без партийных чиновников и взял в отдел опытных журналистов-международников…

Отдельное хозяйство, которое тоже курировал Суслов, – отдел ЦК по работе с заграничными кадрами и выездам за границу. В этом отделе решали, кому можно ездить, а кому нельзя.

Политбюро утверждало «перечень работников партийных, государственных и общественных организаций, которые не подлежат проверке по линии органов госбезопасности при решении вопроса о их выезде за границу:

Члены и кандидаты в члены ЦК КПСС, члены Центральной ревизионной комиссии КПСС.

Члены и кандидаты в члены ЦК компартий союзных республик, обкомов и крайкомов партии, члены ревизионных комиссий компартий союзных республик, областных и краевых партийных организаций.

Члены бюро горкомов и райкомов партии.

Ответственные работники аппарата ЦК КПСС, ЦК компартий союзных республик, обкомов, крайкомов, горкомов и райкомов партии и приравненных к ним партийных комитетов.

Депутаты Верховного Совета СССР и союзных республик…»

А так на каждого выезжающего, кроме высших чиновников, посылался запрос в Комитет госбезопасности. Имелись два варианта ответа: в благоприятном случае – «компрометирующими материалами не располагаем», в неблагоприятном, напротив, сообщали о наличии неких материалов, ничего не уточняя. В принципе окончательное решение должны были принимать завотделом и его подчиненные. Отдел имел право пренебречь мнением комитета госбезопасности и разрешить поездку за рубеж. На практике никому не хотелось принимать на себя такую ответственность. Спрашивать сотрудников КГБ, какими именно «компрометирующими материалами» они располагают, не полагалось. И люди становились «невыездными», даже не зная, чем они провинились.

Отделом почти двадцать лет руководил Александр Семенович Панюшкин, бывший посол в Вашингтоне и Пекине и бывший руководитель внешней разведки. 14 марта 1973 года его освободили от заведования отделом. В апреле оформили пенсию. Александр Семенович решил взяться за мемуары и обратился в историко-архивное управление МИД с просьбой дать ему возможность прочитать телеграммы, которые он в роли посла отправлял из Вашингтона и Пекина.

Министр иностранных дел Громыко в принципе не подпускал бывших послов к их собственным телеграммам. Тем более Андрею Андреевичу не хотелось делать любезность человеку, от которого столько лет дипломаты находились в унизительной зависимости. Громыко ему отказал. Возмущенный Панюшкин обратился к всесильному Михаилу Андреевичу Суслову. Тот позвонил Громыко, и тогда было сделано исключение. Но в ноябре 1974 года Панюшкин умер.

На Старой площади его сменил Петр Андреевич Абрасимов. В годы войны он служил помощником начальника штаба партизанского движения Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко. После войны – секретарем ЦК компартии Белоруссии, первым секретарем Смоленского обкома. Многие годы трудился послом в ГДР, потом во Франции.

«Абрасимов, – вспоминал первый заместитель министра иностранных дел СССР Юлий Александрович Квицинский, – вопросы решал быстро и напористо… Он был очень строг и требователен, а иногда и непредсказуем в своих решениях и поступках. Со временем я начал понимать, что, имея за плечами огромный опыт партийно-аппаратной работы, он «вычисляет» зачастую такие возможные коварные замыслы и ходы у других, до каких мне сразу было бы и не додуматься».

Петр Андреевич был человеком с большими связями, посему чувствовал себя уверенно. Это его и подвело. У него были личные отношения с Брежневым. Леонид Ильич записывал в дневнике: «Говорил с Абрасимовым. Я попросил ГДР-овский фен».

Но на Старой площади Петр Андреевич продержался всего два года: позволил себе поспорить с Сусловым. А попытка возражать Суслову обычно заканчивалась плохо.

«Как-то в начале 1975 года мне позвонил Суслов, – вспоминал Абрасимов, – предложив принять К. и представить его на утверждение инструктором отдела. При встрече с К. выяснилось, что он имеет незаконченное среднее образование, много лет работал в милиции, а затем в органах КГБ и на эту должность ну никак не подходит.

Выждав пару дней, я позвонил Суслову и сказал, что вопреки его указаниям не могу поддержать кандидатуру К. Суслов бросил трубку.

Через неделю вечером меня вызвал Брежнев и, не смотря мне в глаза, заявил дословно следующее: