Михаил Васильевич Ломоносов. Том 1

который не хотѣлъ быть только хорошимъ Генераломъ или хорошимъ кораблестроителемъ: Онъ былъ все. Русскій ученый долженъ обработывать свой языкъ , изобрѣтать правила для Стихотворства и Краснорѣчія, переводить образцы. ... А Науки Математическія ?... Да что и говорить!. . Не возражай , что я забавляюсь мечтой: когда прекратится жизнь моя, тогда только буду я не доступенъ всему окружающему. А теперь, когда сердце бьется во мнѣ съ такою силой , я хочу захватить себѣ цѣлый міръ.

Виноградовъ улыбнулся.

« Не мучь меня этою равнодушною усмѣшкой! » вскричалъ Ломоносовъ. «Вы, благоразумные люди , не сдѣлаете ничего безъ насъ , полу-сумасшедшихъ, Наши-же труды станете вы приводить въ порядокъ.

— Но, скажи мнѣ, откуда взялъ ты всѣ эти мысли ? Я ничего подобнаго не слыхивалъ , и хоть не совсѣмъ согласенъ съ тобой , но не могу сказать, чтобы не нравились мнѣ твои слова.

« Да отъ кого-же могъ-бы ты слышать ихъ , когда я самъ придумалъ все это ,» отвѣчалъ развеселясь Ломоносовъ. « Глупаго празднаго времени остается много ; я стараюсь наполнить его своими размышленіями. И ты можешь дѣлать то же.

— Да у меня недостаетъ времени на ученье !

« Что тутъ учить ? Снова признаюсь тебѣ : я не совсѣмъ доволенъ здѣшнимъ ученьемъ. Все это мало, поверхностно, неудовлетворительно.

— Какъ неудовлетворительно ? Мы слушаемъ лучшихъ Профессоровъ.

« Тѣмъ досаднѣе, что они какъ будто скрываютъ отъ насъ что-то. Право , Виноградовъ , я недоволенъ ихъ ученостью. -

Глава VIII

Въ послѣднихъ словахъ Ломоносова заключалась истина , непонятная для него . самого. Онъ точно былъ недоволенъсвоими Профессорами, и потому именно, что удовольствовать пламенную страсть его къ ученью не могло ни что. Ознакомляясь съ предметомъ какой либо науки или искуства , онъ хотѣлъ обнять его во всей обширности, изслѣдовать всею изыскательностью своего ума, и, еще болѣе, своего поэтическаго чувства. Робкая ученость не любитъ этого, потому что ей надобны успѣхи извѣстнаго размѣра, постоянные и постепенные. Раздвигаютъ науку не въ школахъ. Но Ломоносовъ не подозрѣвалъ этого , и съ жаромъ принявшись за Естествознаніе, вскорѣ пришелъ въ такое-же недоумѣніе , какое мучило его при изученіи Словесности : онъ думалъ , что это не вся наука , что это лишь начала ея, и потому-то въ часы досады восклицалъ , что

1 69

учители скрываютъ отъ него истинную глубину знанія.

А между тѣмъ, учители не нарадовались его успѣхами. И кто-же были это I Знаменитые въ ученомъ мірѣ Бильфингеръ , Байеръ , Эйлеръ ! Они удивлялись рѣдкимъ дарованіямъ молодаго Рускаго и оказывали ему большія поощренія. Онъ прилежнѣе всего занимался Физикою , Химіею, Металлургіею, и сдѣлалъ быстрые успѣхи въ Математикѣ. Эйлеръ, этотъ родоначальникъ всѣхъ математиковъ въ Россіи , тогда еще юный, полный силъ, предсказывалъ , что изъ Ломоносова образуется отличный математикъ и натуралистъ.

Въ самомъ дѣлѣ , проницательность ума, соединенная съ любовью къ Математикѣ и Естествознанію, обѣщала многое ; но природная нетерпѣливость , и стремленіе къ всеобъемлемости, признакъ всѣхъ преобразователей и великихъ двигателей въ наукахъ, мѣшали многому. Иногда какой нибудь предметъ обращалъ на себя особенное вниманіе Ломоносова , и онъ посвящалъ ему дни и ночи, оставляя всѣ другія занятія. Иногда, неудовлеріворяемый ничѣмъ, онъ покидалъ все , для того чтобы снова приняться за все съ новымъ жаромъ.

Учась въ Академической Гимназіи, онъ имѣлъ болѣе свободы нежели въ Заиконоспасской Ака

деміи , гдѣ его держали пошли взаперти. Онъ знакомился съ самимъ Петербургомъ, наблюдалъ огромные начатки Петра., и безпрерывно больше влюблялся въ этого великаго человѣка, безсмертнаго на всѣхъ путяхъ человѣческаго общества. Давно хотѣлъ Ломоносовъ посѣтить и славнаго сподвижника его, а своего благодѣтеля Ѳеофана, Это было однакожъ довольно трудно, Ѳеофанъ, отягченный болѣзненными припадками, не могъ принимать .многихъ. Бѣдный студентъ не постигалъ, что были и другія причины труднаго доступа къ знаменитому сановнику. Ѳеофанъ охотно оказывалъ ему покровительство , но обремененный дѣлами и отношеніями инаго рода, не могъ или не хотѣлъ принятъ его. Онъ видѣлъ въ Ломоносовѣ умнаго , любящаго науки бѣдняка, съ которымъ не было у нихъ ничего общаго.

Однажды , въ свободный часъ , онъ пришелъ въ переднюю Ѳеофана : опять не льзя было видѣть Архіепископа.

« Доложите Его Высокопреосвященству, что извѣстный ему студентъ Михайло Ломоносовъ приходилъ засвидѣтельствовать свое почтеніе.

— Не премину — отвѣчалъ служитель.

« Не льзя-ли доложить и о томъ, что я прихожу не въ первый уже разъ, но до сихъ поръ не имѣлъ счастія лично изъявить Его Высоко-

преосвященству мою душевную благодарность за всѣ его ко мнѣ благодѣянія.

— Докладывать Его Высокопреосвященству о всѣхъ приходящихъ, и входить въ объясненія о нихъ, не мое дѣло. Мало-ли сколько народу приходитъ сюда!