Михаил Васильевич Нестеров

Художник ставит фигуры около самого края картины. Девушки входят в пейзаж, окутанный неясным вечерним сумраком, готовые к созерцанию его и уже охваченные этим созерцанием, этим настроением природы, грустным и отдаленным; они точно прислушиваются к таинственной тишине ее. Все подернуто синеватым, вечерним светом, и пейзаж и фигуры людей, и этот свет объединяет в единое целое, делает все каким-то призрачным и неясным. Но внутреннее состояние девушек торжественно и сосредоточенно, в их восприятии природа наполнена глубокой и таинственной жизнью, и эта тайна заставляет человека быть духовно близким природе, его окружающей, и вместе с тем постоянно задумываться о ее бытии.

Природа изображена Нестеровым в своей реальной жизни. Точка зрения на нее такова, что зритель как бы входит вместе с изображенными в пейзаж и смотрит на него их глазами, полными затаенной печальной думы, чутко прислушиваясь к жизни природы, как бы окрашивая ее своим печальным взглядом.

Однако Нестерова не покидает мысль найти мир душевной человеческой радости. Но очень симптоматично, что он ищет его не в реальной действительности, а в сказке.

К 1905 году относится картина «Два лада» (известны многочисленные варианты и повторения ее)^[106]. Уже в самом названии картины заключена мысль о гармонии. Художник обращается к сказке, живущей в поэтических поверьях народа, в его песнях. Казалось бы, что он близок здесь к В. Васнецову. Но внутренний строй героев Васнецова реален, он далек от той идеальной гармонии, которую ищет Нестеров. Сама задача — выразить чистую и ясную жизнь двух существ, как бы порожденных гармонией природы, была в значительной степени отвлеченной. Именно эта отвлеченность и продиктовала стилизованную условность — не только формальную, но и стилизацию образов, что лишает картину внутренней убедительности. Стилизация существует не только в изображении человека, но и природы.

Два лада. 1905

Стремление к выражению гармонической красоты природы и человека, причем не реальной красоты живого образа, а отвлеченной красоты сказки приводит Нестерова к утрате живого чувства, к стилизации, а порой и к утере художественного вкуса.

Уже в 1906 году, пытаясь отойти от модернистической стилизации, он пишет «Свирель»^[107] как реальную сцену, давая ей сюжетное истолкование. Однако и здесь художник во многом еще прибегает к декоративной условности общего решения. В дальнейшем рассматриваемая нами тема, уже как тема красоты и поэтичности народной души, находит свое воплощение в целом ряде произведений.

Так, в 1917 году была написана картина «Соловей поет», изображающая молодую послушницу, слушающую ранним утром у озера, окаймленного лесом, пение соловья; в том же году была написана картина «В лесах», где изображены девушки, отдыхающие на приволье. В этих произведениях уже найдено реальное обоснование происходящего, они во многом лишены декоративной условности.

Несмотря на определенную неудачу решения этой темы в период 1905–1906 годов, само обращение к ней крайне знаменательно. Оно связано со стремлением художника утвердить важность и ценность духовного мира человека вне сферы религиозных исканий. Это была попытка найти уже иной эстетический идеал.

Нестеров, видимо, ощущал несоответствие своей творческой программы и окружающей жизни. В декабре 1905 года он писал Л. В. Средину: «Чем ближе всматриваешься в события нашей родины, тем яснее и ярче понимаешь их, и они захватывают своей мрачной красотой. Воистину настает народный „страшный суд“ над неправдой, над всяческой ложью нашей интеллигенции…»^[108]. Это время революции 1905 года. События окружающей жизни и, видимо, ощущение кризисных моментов в собственном творчестве толкнули художника на новый путь. Это был путь изображения своих современников, путь к человеку, реальному, конкретному, который, правда, по-прежнему являлся носителем авторской концепции, его философии и морали.

Нестеров обращался к портрету и раньше, но никогда это не заполняло всего творчества художника, не являлось выражением его мировоззрения. Портреты отца, матери, жены, его любимого учителя В. Г. Перова, С. В. Иванова и Н. А. Ярошенко, портреты В. Г. и А. К. Чертковых и другие были скорее желанием запечатлеть близких людей.

В 1901 году Нестеров пишет портрет-этюд А. М. Горького (Музей А. М. Горького, Москва). Знакомство с А. М. Горьким началось у Нестерова с произведений писателя, на чтение которых его натолкнул Ярошенко. В 1900 году Горький и Нестеров встретились. В письме к Турыгину Нестеров писал: «Познакомился с Горьким; это очень высокий сутулый человек с простой широкоскулой физиономией, русыми волосами, в одних усах. — Портрет Репина похож, но в нем ускользнуло очень существенное выражение мягкости и доброты в лице Горького… Мы почти сошлись сразу»^[109].

Портрет А. М. Горького. Этюд. 1901