Михаил Васильевич Нестеров

Одна из существенных сторон этого портрета — утверждение красоты интеллекта, красоты мыслящего человека. Об этом говорит и величавая поза Северцова, и красота живописного решения, находящаяся в неразрывной связи с внутренней красотой самого образа. В решении образа художник исходит из красоты интеллекта человека, воплощаемой в его деятельности. Здесь мы сталкиваемся с появлением у Нестерова характерных сторон искусства новой социалистической эпохи, реальные черты которой не мог не видеть художник, не мог не воплотить в своем творчестве.

Следующий, 1935 год был очень плодотворен по результатам. В этом году в Музее изобразительных искусств в Москве была организована небольшая закрытая, по желанию самого мастера, выставка его работ. На ней были представлены шестнадцать картин, из которых тринадцать были портретами. Эти произведения, сделанные уже в советские годы, заставили новыми глазами увидеть художника. В периодической печати появился ряд статей. Однако не все критики, писавшие о выставке, сумели увидеть существенное отличие сделанных в советские годы портретов Нестерова (а среди них были такие портреты, как С. С. Юдина в операционной, А. Н. Северцова, И. Д. Шадра, художников П. Д. и A. Д. Кориных) от его дореволюционных работ. Не все сумели увидеть тот перелом, который произошел в творчестве Нестерова после Октябрьской революции^[186]. Однако в то же время появляются статьи, в которых мы находим серьезный и справедливый анализ новых моментов в творчестве Нестерова^[187].

В 1935 году Нестеровым были написаны портреты В. Г. Черткова, С. С. Юдина и И. П. Павлова.

Не останавливаясь сколько-нибудь подробно на анализе портрета B. Г. Черткова (Третьяковская галлерея)^[188], хотелось бы сослаться на очень интересную и во многом показательную историю его создания и историю взаимоотношений, возникших в процессе работы между художником и его моделью, с исчерпывающей полнотой изложенную в книге C. Н. Дурылина «Нестеров-портретист»^[189].

Портрет В. Г. Черткова. 1935

Художник давно был знаком с В. Г. Чертковым^[190]. Не испытывая особой симпатии к этому человеку, считая даже, что Чертков ответственен за отход Л. Н. Толстого от художественного творчества в область моральных и религиозных исканий, Нестеров тем не менее видел и, вероятно, ценил огромную силу воли и целеустремленность личности В. Г. Черткова.

В 1934 году к нему обратились с просьбой написать портрет В. Г. Черткова. А. П. Сергеенко, личный секретарь Черткова, явился к Нестерову с фотографией, на которой, по словам самого Сергеенко, Чертков был «похож на старообрядческого архиерея; большая голова, седая борода, истово читает книгу. Благообразное лицо». Нестеров к фотографии отнесся критически и сначала отказался писать портрет, но затем дал согласие. В январе 1935 года состоялась поездка к Черткову и был сделан первый эскиз карандашом. Этот эскиз, видимо, разочаровал художника. Но спустя некоторое время он сделал второй эскиз и вскоре начал писать портрет. По словам Сергеенко, Нестеров сам выбрал кресло, обитое материей в серых и зеленых полосках, бархатную коричневую куртку, усадил Черткова в нужной ему позе.

Во время сеансов близкие Черткова, да и он сам, высказывали желание видеть на портрете благообразного просветленного старца. Художнику указывали, что «возраст и внутренняя работа над собой изменили характер Черткова. Он сознавал в себе недостаток — властность и поборол его». «А я, — с резким ударением на „я“ отвечал Нестеров, — понимаю Черткова так». «Мы сказали ему, — вспоминает Сергеенко: …это у вас Иоанн Грозный. А он: — А он такой и есть. Силища». «Когда стало обнаруживаться жестокое выражение лица на портрете, Черткова это стало смущать. Он попросил принести свои последние фотографии и показывал их Нестерову, желая убедить его, что на них он похож больше, чем на портрете».

По словам А. П. Сергеенко, Нестеров на последнем сеансе чрезвычайно удлинил кресло и вместе с тем удлинил руку Черткова. «Я спросил: — Почему это? — Михаил Васильевич ответил: — А так это нужно. — У Владимира Григорьевича серые глаза. А они написаны синими. Отчего это? Ответ Нестерова был: — А я их вижу синими».

По словам Сергеенко, Чертков был явно не удовлетворен портретом, после окончания работы он просил написать на его лице слезу. Нестеров ответил:

«Я не видел у вас никакой слезы, видел только, как вы плакали при чтении „Ивана Ильича“. Но это другое дело. А чего не видал, того я не могу написать».

Через несколько дней после приобретения Третьяковской галлереей портрета к Нестерову обратился Сергеенко с той же просьбой — написать на портрете слезу. Тот ответил отказом, тогда Сергеенко попросил написать копию со слезой.

«И этого не могу; что написал, то написал, — был ответ Нестерова».