Михель и Ундина (СИ)

Содрав с себя обледенелые овечьи рукавицы, Михель утёр кровь со скулы и грязно выругался, глядя, как крупные тёмные капли падают в белый снег. Ещё в начале просинца мельница так-сяк работала. И пусть мука выходила грубая, с примесью жмыха, мелких камешков, песка и кусочков зерна, Михель надеялся, что колесо достоит хотя бы до весны. Ведь с занесёнными дорогами и в лютый холод редкий крестьянин рискнёт везти зерно за десятки вёрст в соседнее село. А перед Новым годом всегда много работы.

На вырученные деньги Михель собирался подлатать крышу и хоть как-то отремонтировать мельницу, чтобы дотянуть до осеннего урожая. «Уж-ж-же не надо!» – заскрипели, шатаясь, останки колеса. «Не на-до, не на-до!» – захохотал на все лады ветер, ледяными пальцами пробираясь Михелю за воротник и пытаясь сорвать с головы шапку.

Низкие серые тучи неслись по небу, цеплялись мохнатыми боками за острые зубцы высоких елей. Иногда в особенно большой прорехе показывалась узкая полоска месяца. Стая воронов сорвалась с крыши и, насмешливо каркая, скрылась в пелене метели.

Михель вздрогнул. В последнее время ему несколько раз снился один и тот же сон, в котором точно так же каркали вороны, и одноглазый человек, одетый в чёрный камзол, звал его по имени. «Иди в Шварцкольм! – говорил он. – Стань подмастерьем на моей мельнице!» После этого сна Михель просыпался в холодном поту и с двойным усердием принимался за работу. Ведь лучше кое-как сводить концы с концами и трудиться на себя, чем наняться неизвестно кому в услужение.

«С-с-с-сдохнеш-ш-шь с-с-с голоду-у-у», – просипел ветер.

Михель уже не чувствовал закоченевших ног и боли в раненой щеке, но продолжал стоять, подставив лицо под падающий снег. «Я устал, – думал он. – Отец, прости меня, я больше не могу. Пытаясь сохранить твоё наследство, я всего лишь отсрочивал неизбежное. Мне бы получить осла, как Гансу, или кота, как Йохану. Может, тогда я был бы хоть чуточку счастливее».

– Помогите, – вдруг жалобно простонало колесо, перекрывая шум ветра и плеск воды.

Михель прислушался.

– Помогите, – зов повторился.

Слабый мелодичный голос доносился откуда-то из-под груды обломков.

Михель поднял фонарь.

– Кто здесь?

– Посмотри вниз… пожалуйста…

Михель сделал несколько шагов вперёд. И вскрикнул, когда в тусклом желтоватом пятне света увидел простоволосую девушку, тянущую к нему обнажённые тонкие руки. Нижняя часть её тела была скрыта под обрушившейся крестовиной мельничного колеса.

– Помоги! – ещё раз простонала девушка. Снег, не тая, скользил по её коже, наваливался мягким покрывалом на плечи.

Михель, не задумываясь, подхватил из сугроба последнюю жердь и рванулся вперёд. Установив фонарь на краю шлюза, он непослушными руками попытался подсунуть конец жерди под остов колеса – как рычаг. С третьего раза ему это удалось.

Колесо шаталось и скрипело. «Сейчас оно обрушится на меня и похоронит. Снег скроет все следы, и мой труп найдут только весной», – мелькнула в голове у Михеля отчаянная мысль.

– Держись, – прокричал он девушке. – Я сейчас подниму его, а ты постарайся вылезти из-под обломков. Иначе мы оба погибнем.

Михель всем телом навалился на рычаг, в глубине души молясь лишь об одном – чтобы тот выдержал. Мышцы напряглись так, что, казалось, вот-вот порвутся. Но завал медленно поддался, слегка приподнявшись над водной гладью.

Девушка засмеялась нечеловеческим прозрачным смехом и легко выскользнула на волю. Подол её светлого платья струился за ней, словно… хвост?

И в этот момент нога Михеля, лишившись опоры, поехала по обледенелому краю. Рычаг выскользнул из рук. Пытаясь его удержать, Михель поскользнулся и по пояс провалился в ледяную воду, чудом не попав под обрушившийся завал.

Обдирая ногти о промёрзлый край, Михель сделал попытку выбраться на берег. В детстве отец рассказывал ему с братьями о никсах или ундинах, которые только и ждут, чтобы утащить зазевавшегося человека на дно.

Мгновенно намокший кожух стеснял движения. Руки из последних сил скользили по берегу, загребая пригоршни снега, не находя опоры.

– Я спас тебя, – прохрипел Михель в темноту за своей спиной. – Теперь твоя очередь.

– А ты смелый, – засмеялась Ундина.

В мгновенье ока она оказалась рядом, скользнула ледяными пальцами по его щеке, собирая запёкшуюся вокруг ранки кровь. Облизала.

– Смелый и сладкий. Я таких люблю.

Михель почувствовал, как что-то большое и сильное обвило его ноги под водой. Но Ундина почему-то медлила, словно раздумывала. Или просто играла с жертвой?

– Дурак я был, что полез тебя спасать. Теперь выбор невелик – или ты меня сожрёшь, или я замёрзну насмерть, – проговорил он.

– Третий путь. Всегда есть третий путь, Михель, сын Михеля, – прошелестела Ундина.

Подводная хватка разжалась. Упругий хвост плеснул раз, другой, и вдруг вытолкнул Михеля на снег.

– Если тебе суждено умереть, то пусть это случится не по моей вине, – донеслось из метели.

И когда Михель, чертыхаясь, поднялся на ноги, в воде уже никого не было.

========== Часть 3 ==========

3

Ах и хорошо же заведено хозяйство у Михеля!