Миклош Акли, или История королевского шута

Все было очень здорово придумано, только выдумка эта не стоила и ломаного гроша. Сплетню нельзя было больше задушить. Более того, она получила новую пищу, когда стало известно о помиловании преступника. Ого! Значит вот как? Убийцу помиловал император! Теперь все ясно! Все - и помовка и венчание - заранее придумано. Подстроенное дело. Чтобы обмануть Наполеона. Даже человек был заранее подобран, который убьет жениха, и тогда "настоящая" Мария-Луиза останется незамужней. Ну это уже великое злодейство! Даже королям нельзя играть человеческими голосами!

И повсюду об этом говорили, говорили. В кафе на окраинах города народные певцы пели сочиненные куплеты, народ вслух ругал и императора и Меттерниха, так что однажды Меттерних явился к императору с таким советом:

- Придется все же выдать мадемуазель Ковач замуж, ваше величество. И немедленно!

Так, что в один прекрасный весенний день граф Коловрат привел за руку доставленную из монастыря Илону Ковач в комнату Акли, прямиком к его постели. Следом за ней прибыли госпожа Сильваши и доктор, господин Бергмайстер, и священник в их присутствии и обвенчал молодых, после чего была сделана запись в метрической книге, которую под мышкой принес папаша Флек.

Не было ни органной музыки, ни пения. Только одна птичка чирикала, сидя на подоконнике, во время обряда. Но пела она так красиво, что можно было заслушаться. А еще более красивым было первое слово новой супруги:

- Теперь уже никто не разлучит нас с тобой, мой дорогой супруг.

И она робко, тревожно и с ожиданием посмотрела на всемогущего графа Коловрата, который с улыбкой покивал головой.

Сплетни теперь быстро улеглись. Но не окончательно. Душа народа - словно промокательная бумажка: уж если однажды впитает в себя что-то, потом ничем из нее не вытянешь.

И еще много лет спустя, когда экс-императрица французская уже и во второй раз вышла замуж, за графа Нойпперга, кое-кто из более посвященных одергивал возмущавшихся жителей Вены, говоря:

- Ах перестаньте! Не будьте таким глупыми. Ведь это же не настоящая Мария-Луиза!

Но хватит об этом: дело старое, а к чему сторое-то ворошить?!

1903